Остались позади новые кварталы с многоквартирными скворечниками, ступенями, поднимающимися по холмам, и башни офисов из бетона и стекла. Я оставил слева зеленый пригород Эйн-Керем с его виноградниками и оливковыми рощами и повернул на север.

Закатное солнце заливало кровью голые холмы, гордо именуемые Иудейскими горами. Я был свободен. Передо мной лежала пустыня.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 1

По пустыне лучше идти ночью. И не только из-за жары. Днем я как на ладони, достаточно выслать вертолет.

Багровая луна дает очень мало света. Я худо-бедно вижу дорогу, а летчик заметит меня, только если высветит лучом прожектора.

Что я буду делать днем? Этот вопрос стоял довольно остро, но не был единственным. Куда идти? Не в плане мистическом, а вполне земном.

Вернуться в Россию? Ввиду сложностей с транспортом это путешествие достойно Афанасия Никитина! Да и не хотелось бы возвращаться в ту же точку, откуда я начал свою службу Эммануилу, словно этих трех лет и не было. Они были. И, несмотря ни на что, прошли не зря, Я стал другим.

Нет! Лучше Европа. Я ее неплохо знаю, особенно Францию и Италию, Но останется ли со мной понимание языков? Пока вроде бы да, но надолго ли?

Я посмотрел на свою руку: слишком темно, чтобы увидеть Знак. Но, по-моему, он там был. Я его чувствовал.

Я шел всю ночь. Начало светать. Что я буду делать, когда настанет рассвет и кончатся Иудейские горы?

В утренних сумерках на склоне горы я увидел белую фигуру. Ярко-белую, как снег. Она была довольно далеко: метров сто. Белое платье и волосы развеваются по ветру. Она обернулась, но я не узнал ее. Махнула рукой:

— Пьер!

Еле слышно! Или вообще не слышно? Выдумка! Галлюцинация!

Легко сбежала вниз, застыла и выпрямилась, как пламя свечи в затишье после порыва ветра. И стала еще дальше. Белое платье и волосы, как солнце. Сбежала, не касаясь земли.

— Пьер!

— Тереза?

Она носила черную монашескую одежду и покрывала голову. Она умерла.