— Что такое «Ма Ли»? — как-то спросила она.

— Мария, — поправил я. — Это ласковое имя, которое в Европе мужчины говорят своим возлюбленным. Спи!

Впрочем, она скоро поняла, кто такая Мария, и относилась к ней, как наложница к первой жене, то есть с великим почтением, приветствуя каждый раз земным поклоном. Марию это только раздражало.

Как-то мы встретились с нею в коридоре дворца, и она попыталась пройти мимо меня, словно не заметив. Я преградил ей дорогу.

— Пропусти!

— Мария, — сказал я. — Ты же знаешь, что я не могу быть с тобой. Но я же мужчина. Знай, что я люблю только тебя.

Она попыталась дать мне пощечину. Я увернулся. Я же не мог позволить ей умереть!

— Заведи себе гарем! — крикнула она. — Гарем из пары сотен бессмертных чешуйчатых рыб! А меня оставь!

И она обошла вокруг меня, словно я был неодушевленным предметом или мертвецом. Она уходила, но я знал, что она никогда не уйдет совсем, даже если я о ней забуду. Она останется.

И она осталась. Она сама совершила то, чего я так боялся. Я воскресил ее».

…Отец мой, отец мой! Ты, как Мом, правдивый ложью и правдой лживый. Я сделал все, как ты велел. Но мне не изгнать тебя со своего Олимпа, как Зевсу. Ты всегда со мной».

За спиной раздались шаги. Ко мне подошел Иоанн Креста и сел рядом.

— Опять сон?

— Да.

— Что это за тетрадь?

— Воспоминания Эммануила.

— Что?

— Евангелие от Антихриста.

Я ждал возмущения, но Хуан де ля Крус задумался, потом спросил:

— Вы уже прочитали?