— Отец Иоанн, может быть, на «ты»? Странно слышать «вы» от человека, перед которым регулярно выворачиваешь душу.

— Хорошо. Ты уже прочитал, Педро?

— Да, практически.

— Не стоило, — вздохнул он.

— Вы же не читали.

— Я предполагаю.

— Я перерос тот период, когда не стоило. Не стоило три месяца назад, до его смерти и сожжения Иерусалима, до вас. Теперь он вряд ли переубедит меня. Мне довелось пожить среди святых.

Все зависит от восприятия. Если божественная благодать была для меня адским пламенем, почему теперь Эммануиловы записки не могут оказаться душеполезным чтением?

Отец Иоанн покачал головой.

— Ты слишком самоуверен.

Я улыбнулся.

— Возможно. Я понял, что ничуть не лучше его. Просто он сильнее и решительнее и сделал свой выбор раз и навсегда. Я спускался потихоньку, ступенька за ступенькой, каждый раз сомневаясь и колеблясь, словно это могло меня оправдать. Но моя последовательность все равно имеет тот же предел. Будь у меня побольше воли и храбрости, я бы вполне мог оказаться на его месте.

Святой задумался.

— Ты мечешься между тремя камнями преткновения: гордыней, тщеславием и отчаянием. То, что может излечить от гордыни, порой ввергает в отчаяние.

— Я сейчас дальше от отчаяния, чем в тот миг, когда встретил Эммануила и поверил в то, что он Бог.

— Будем надеяться. Можно мне почитать?

— Не боитесь?

Он улыбнулся.

— Что же теперь делать? Это необходимо, если ты прочитал. Часть моей работы.

— Рукопись на русском.