Что ж… будем ждать новых пакостей от судьбины. Тем более — ошибиться тут невозможно — чуть правее по курсу эти пакости и затаились. Я это просто чую! То ли гнездо у них там, то ли просто привал. Но, как бы там ни было, а горьковатый дым костра, состоящий из резкого запаха неизвестности и убаюкивающего аромата еды, я уловил ещё минуту назад. Хищно выхватил ноздрями из инертного воздуха.

И ещё — запах Смерти.

Там сидели те, для кого она была и Мастером, и Ремеслом. А они состояли в мастеровых.

Бывают моменты, когда даже враждебный лес становится своим в доску. И хочется обнять толстый кряжистый ствол, успокаивая разгулявшийся пульс. Или зарыться в пахучие травы, ужом вползти в кустарник. И уже не замаячит в дебрях извилин даже плохонькая мыслишка о лютом зверье. Ибо сейчас не до этого. Ибо рядом объявились звери покруче.

Люди…

Двуногие усмехающиеся твари.

Такой момент опять настал. И я, опустившись на траву, незаметно слился с лесом. После недолгого вслушивания в лесную симфонию выхватил диссонирующие звуки, вносящие в «фонию» всяческое «како». Они фальшиво накладывались сверху и разносили вокруг тревожную «какофонию».

Человек не может звучать в унисон с лесом.

Человек… Он, может, и звучит гордо. Но почему-то не очень часто хочется подпевать этим гордым нотам.

Определив направление, я неслышно подполз к самому краю поляны и увидел их.

Они сидели как на картинах об охотничьих привалах. Так и мнились россказни, побасёнки и бывальщины. И кто-то из них, должно быть, уже живописал что-то о своём героическом прошлом. О доблестном настоящем. Наверное, он постепенно канонизировал себя при жизни, от костра к костру добавляя упущенные детали. Оставалось ему только причислить себя к лику святых. Но, насколько я был осведомлен, сан святого у нас присваивают посмертно. В чём, впрочем, я был готов ему всячески помочь.

Они стояли на моём пути. Хотя можно было и уклониться. Обойти. Однако по инерции — ещё не успел перестроиться — я по-прежнему шёл согласно заданию «бледнолицых». Точно по указанному азимуту… Да и, что греха таить, — соскучился я без общения. Уж такой я общительный человек.

А ежели так, то — лежи-не лежи…

— Здоров-были, братва! — в общем и целом доброжелательно зазвучал я, возникнув на поляне.

Я пока не чувствовал к ним ничего определенного.

Я вообще мало что чувствовал в этот момент.

Кроме, разве что, холодка в мыслительном отсеке. В лучших традициях подозрительного дедушки Дзержинского. Да ещё — прохлады под указательным пальцем. От спускового крючка. Само собой, мой пистолет-пулемёт «вампир» был готов к высасыванию чужих жизней.