— Макс! Давай к своим… И чтобы не одна мышь… чтоб ни одни эдельвейс не взошёл над нашими окопами. Давай, чертяка! И береги себя… — ротный махнул ему рукой и взял в руки верный АКМ.

— Михалыч, а как же твой кровяной мешочек? Он же чуял, что больше не сунутся… Подвёл? — уползая, бросил Макс.

— Да нет, не подвёл… Он же не знал, что завяжем дела с фрицами. Не сделал поправку на Время.

Ефрейтор Гельмут Фриске, батальонный снайпер, наконец-то, из последних сил вполз на пологую скальную площадку, лёг на спину и устремил взгляд в небо. Хотя для этого не нужно было никуда всматриваться — небо начиналась прямо от его каски. Эта влажная чернота была одновременно небом, дождём и ночью. Всё смешалось… Суеверный Гельмут подозревал, что намешано было специально, чтобы их батальон не выполнил свою задачу. Кем намешано? Да кем угодно! Мало ли врагов у солдат Рейха. Тем более, в этой чёртовой стране — Русишшвайнланде. У него в голове, правда, никак не увязывалось, что русские могли договориться со стихиями и временем суток, но чем не шутит их чёрт, как они говорят. К тому же сами они ничем от этого чёрта не отличаются. Вот и нашутили русские и русский чёрт вместе эдакий тёмно-влажный коктейль.

Член партии НСДАП, отличный альпинист, чемпион Германии по стрельбе из винтовки, бронзовый призёр памятной олимпиады 1936 года в Берлине — вот скромный список достижений Гельмута в его неполные 29 лет. О, с такой-то подготовкой — прямая дорога в горные егеря! В элитную дивизию «Эдельвейс». Именно там он и оказался, с первых дней русской кампании.

Русских Фриске недолюбливал как нацию.

За что? Наверное, как приговаривал командир батальона, педантичный штурмбанфюрер Пауль Нагель, за то, что те осмелились поселиться на одной планете с немцами, хотя наверняка получили назначение на самую захудалую, маленькую и плохо отапливаемую. А-а, что русские, что евреи, разницы нет!..

Гельмут смотрел в темноту, в глубине которой налипли маленькие светящиеся крошки от кем-то сожранного пирога — звёзды.. Их света хватало только на мерцание и ориентировку в пространстве — в той стороне находилось небо! — не больше. Но самое главное, в их жалких отблесках оптический прицел всё-таки позволял выхватывать влажные шевелящиеся абрисы фигур врагов.

Гельмут расслабил глазные мышцы, как того требовали «снайперские инструкции», и некоторое время просто смотрел на крохотные небесные искорки — пусть отдохнут глаза. А заодно — пусть отдохнёт и тело после яростного рывка, который он совершил, меняя позицию.

После второй атаки, опять-таки неудачной, он понял, что никоим образом не может помочь пехоте — русские занимали превосходящие позиции. И чтобы снисходительно, как и подобает истинному арийцу, поплёвывать свинцом на их тела-мишени — нужно быть выше их. В физическом смысле. Вот и попёрся Фриске в одиночку на эту немыслимую позицию на скальном выступе. Его коллеги по снайперскому цеху — Густав Риттер и Отто Шольц — предпочли остаться поближе к своим автоматчикам.