Но… Стас — шагал ко мне.

…С его гибелью началась цепь необъяснимых смертей, что в итоге привела к краху спецгруппы. Это, в свою очередь, позволило высшему руководству обвинить нас в непрофессионализме, и оптом во всех возможных сбоях и провалах.

А в конечном итоге, подставить нас — цепочкой взаимоисключающих друг друга приказов. Загнать на последнюю ступеньку лестницы, ведущей в Небытие. Они предпочли смерть позору… Шестьдесят моих ребят. Неполная рота, стоившая целой дивизии… Вы навечно записаны в «Книгу Живущих Во Мне». Каждый вечер старшина Память входит шаркающей походкой в умолкнувшее подразделение и производит вечернюю поверку.

— Князев!

— Я!

— Новицкий!

— Я!

— Черепков!

— Я!..

И ещё пятьдесят семь «Я!», откликающиеся лишь на призывы памяти… Женька Черепков да Влад Новицкий — вот двое выживших из всей группы. Так я думал раньше. Оказалось — трое… Что касалось Женьки, чудом оклемавшегося после смертельного ранения — я сам посоветовал ему залечь на дно, а потом устроиться в мирной жизни. Где его отыскать, я знал, но беспокоить не собирался — и так был кругом виноват перед ним за прошлое.

А Влад забежал ещё дальше, причём без моей помощи. И я знал почти наверняка — почему. На нём, именно НА НЁМ лежала несмываемая кровь ребят, а ладони жгли приличные чаевые — по тридцать сребреников за каждого… Уж его-то я, даст бог, обязательно разыщу!

И вот — как гром среди ясного неба — Стас! Живой!!!

Стас приближался. Оставалось шагов двенадцать. Спину он держал ровно, расслабленно. Но улыбочка эта — хоть убей! — не сочеталась с напряжённым взглядом. Казалось — он чего-то ждал.

— Руки! — окрик, прилетевший справа, предназначался мне. — Руки к небу!

Из кустов, метров за восемь от меня, выдвинулся боец в таком же серебристом комбинезоне. Его изготовка свидетельствовала о решимости всадить в мой левый бок весь магазин пистолета-пулемёта неизвестной системы.

«Эх, Дым-Дымыч, и действительно стареешь… Увидел знакомую физиономию и позабыл обо всех остальных! Пора тебе на пенсию. Вот прямо сейчас и оформят. Правда, если ходатайство отклонят. А ходатайство моё будет следующего содержания… »

Я начал поднимать руки. Ближнюю к нему — поднимал как положено. А дальнюю — как хотел. Полусогнутой и в два раза медленней. Потому как была она отягощена пистолетом-пулемётом. Очередь верного «вампира» была нелогичной, невозможной, и явилась для него полной неожиданностью… Когда я нажал на спусковой крючок, кисть была выгнута до отказа. При этом — взгляд мой по-прежнему неотступно следил за Стасом… или за кем-то, похожим на Князя как две капли воды.