Притормозив ненадолго на маленькой прогалине, следопыт издал условный крик неведомой мне птицы, показал жестом куда-то вверх, и тут же отправился дальше. Дойдя до того места, где он только что стоял, мы с Хасанбеком всмотрелись в голубой клочок небес, проступавший между разомкнувшихся ветвей, и поняли, что воин хотел сказать.

Там, на малой высоте, не более сотни метров, над нашими головами хаотично кружили три крупные бурые птицы. Их суетливые движения уже не были привычными, величаво-неспешными.

Они явно «отрабатывали» срочное задание: узнать, что стряслось с их собратом по шпионизации всей земли.

Глава одиннадцатая СТОЯТЬ! БОЯТЬСЯ!

Глава одиннадцатая

СТОЯТЬ! БОЯТЬСЯ!

Проводил я их до той точки, где они оставили лошадей.

— Мне будет очень тяжело объяснить всё это Великому Хану, — мрачное лицо Хасанбека разительно напоминало каменное изваяние.

— У тебя нет выхода, Хасан. Ты просто не сможешь молчать, после того, что узнал. Но, прежде всего, постарайся избавиться от ваших «посланников». Чего бы это тебе ни стоило. И приложи все силы, чтобы твой тумен не уходил из этих мест. Чует моё сердце — скоро здесь начнётся ТАКОЕ! Настоящее… Твоим гвардейцам сыщется более достойное занятие, чем воевать с себе подобными, ничего не понимающими в общей диспозиции отрядами. — Я грустно улыбнулся и поднял руку, раскрытой ладонью приветствуя соратника. — Если мне будет туго — твой белый зверь почувствует это… Всегда буду рад твоей помощи.

Хасанбек ответил таким же приветственным жестом. Его взгляд смягчился.

— Да хранит тебя Вечное Синее Небо, Аль Эксей.

— Будем надеяться, Хасан… Только пусть Синее Небо хранит НАС!

В нашем распоряжении было не так уж и много времени для общения, но я успел расспросить его кое о чём, а после — рассказать ему о многом. Хасанбек слушал меня молча, всё больше и больше мрачнея. Хотя казалось бы — куда дальше…

Я поведал монгольскому темнику о своих злоключениях. Отнюдь не для того, чтобы «плакаться в бронежилетку», хотя и чувствовал к нему братское расположение, словно мы съели вместе не один пуд соли в военных лагерях. Казалось, он понимает меня с полуслова. Это было тем более странно, ведь многие понятия, недоступные его средневековому интеллекту, мне приходилось буквально разъяснять «на пальцах». И тем не менее — он усваивал практически всё, что я ему втолковывал! Вернее — схватывал суть. Насколько я понял, больше всего Хасанбека зацепила тема моих непростых, мягко говоря, взаимоотношений с «бледнолицыми». Тут его глаза сузились ещё больше и ноздри стали заметно раздуваться при дыхании. Под кожей задвигались желваки. Пришлось мне остановиться на этом подробнее.