Она отшатнулась, с ужасом замечая, как на этой выпуклости образуются непонятные поперечные складки. И вдруг поняла, что выпуклость превращается в лестницу, ведущую вверх, к кольцевому балкону. И едва она поняла это, как хриплый утробный голос в ее сознании проревел одно-единственное слово: «Уходи!»

Все еще не веря этому слову и намного раньше, чем она успела что-нибудь понять, ее ноги и руки, действуя самостоятельно, будто отделившись от ее заторможенного сознания, рванулись к этой спасительной лестнице, и через краткое мгновение, растянувшееся для нее в целую вечность, Ружана уже стояла на спасительном балконе. А внизу, под ней, из открывшихся труб или, быть может, сосудов на ее рюкзак хлынула красноватая жидкость, растворяя его матерчатую поверхность и закручивая свежие куски мяса в небольшом водовороте.

Словно завороженная, она смотрела на эту сюрреалистическую картину пищеварения. А корабль продолжал содрогаться от невидимых ударов. Голос ордоса вновь проревел ей: «Уходи!»

Тогда она вспомнила, что здесь должна быть дверь, ведущая с балкона в коридор, и бросилась к ней.

Через пару минут она уже лезла вверх, цепляясь за искореженные пролеты лестницы.

Ружана не стала подниматься к верхнему люку. Ее мозг в конце концов вырвался из заторможенности и заработал в полную силу. Она вспомнила, что гораздо ближе, всего на расстоянии трех уровней от нее, находится пандус, предназначенный для боевых машин корабля.

Если механизм работает, если ей удастся справиться с управлением и, самое главное, если орд ос позволит выполнить ее команду, то ей не придется карабкаться через весь корабль к верхнему люку.

Корабль продолжал содрогаться от серии непонятных ударов, слишком ритмичных, чтобы их можно было объяснить простой случайностью, — что-то происходило там, снаружи…

Со скрипом, медленно, пандус начал открываться, словно распахивалась огромная пасть, и когда щель стала достаточно большой, она увидела, что происходит вокруг корабля.

Плотным кольцом на всем выжженном пространстве болота стояли сородичи Шлепа.

Их собралось здесь несколько сотен. Они стояли молча и неподвижно, не отрывая глаз от ордосского корабля. И время от времени то с той, то с другой стороны в обшивку корабля ударяли невидимые обычному глазу ветвистые фиолетовые молнии ментальной энергии.

Они брали свое начало то у одного, то у другого сородича Шлепа. И били в корпус корабля. В момент удара голова животного (впрочем, были ли они животными? У нее имелись все основания в этом сомневаться) начинала светиться ментальным огнем, затем все его тело окутывало облако энергии, которое подпитывали тонкие лучи, скрещивавшиеся на его теле и идущие от всех остальных участников этого молчаливого и никому, кроме нее, не видимого сражения.