– Да ладно, Дема, брось придуриваться-то, что не понял! – Кикимора сердито сдвинул брови. – Специально это я проделал, чтобы пробило тебя, обормота такого. Чтоб доверился мне, в прятки перестал играть. Потому как вижу я, что не доверяешь ты мне ни на граммульку малую. Чуть ли не за главного прислужника карха считаешь. И, хоть я выше башки своей прыгну, верить ты бы мне не стал. Такой уж ты человек недоверчивый, крутить-колотить! И решил я тебе очную ставку устроить. Этого кровохлеба-то я давно заприметил. Проснулся он, когда знак на нем случайно нарисовали, кровью намазали. Ну, он и шевельнулся, а я это дело засек. Глаз у меня наметанный на всякие чудесности. Потом, когда Король свалил отсюда, я сюда вернулся. Прикормил маленько этого кровохлеба. Пригодится, думаю...

– Кем прикормил-то?

– Крысами! – раздраженно рявкнул Кикимора. – А ты думал – кем? Младенцами некрещеными? Достал ты меня, братишка, своим неверием! Я тебе помочь хочу, а ты...

– Объясняй, – сказал Демид.

– Этот кровохлеб – он тебя с тонким миром связал. А тонкий мир, который с этим бункером связан, и для обыкновенного человека не виден, он души здесь убиенных содержит. Ты с ними разговаривал?

– Разговаривал.

– Они сказали тебе про Карлика?

– Сказали.

– Вот! – Кикимора удовлетворенно скрестил руки на груди. – То-то! Карлик. Он в этой кодле главный. Карх жрет тела людей, а Карлик получает их души.

– Ну и что? Слушай, Кикимора, ты-то тут при чем? Зачем мы плелись так далеко – ты что, мне это дома не мог сказать? Чего ты вообще лезешь в эту историю?..

– Я, между прочим, для тебя стараюсь. – В голосе Кикиморы появилась обида. – Задницу свою рву, чтобы помочь тебе. Я, оно конечно, понимаю, что ты великий воин, Последний Кимвер, и все такое. Что ты в таких самоявленных помощниках, как я, не нуждаешься. Только, по мне, знаешь что? Осел ты, Демид! Тупой осел. Гонору в тебе выше крыши и подозрительности, а еще неблагодарный ты ни на грош! Если б не я, тебя еще там в тюряге грохнули бы. А и выжил бы тогда, все равно менты бы тебя скрутили – и пикнуть бы не успел. Ты, Дема, недоносок еще! Тьмы от света отличать еще не научился. И понимать не понимаешь, когда перед тобой злыдень, а когда – друг настоящий! Можешь все свои победы одному себе приписывать, мне это по хрену. У меня от этого душа не заболит. Только теперя одному тебе в этом мире делать нечего. Тут на тебя такая армия ополчилась – у них-то раздоров нету, кому командовать, кому подчиняться. Ты даже помыслить себе не можешь, какая это силища! Они тебя сожрут, а ты даже понять не успеешь, что случилось. Тебе свою армию собирать надо, а ты заместо этого ото всех бегаешь, от друзей нос воротишь да гордость свою лелеешь непомерную...