— Ну-ну. Увидишь Рысьева — скажи, что мы его тут уже заждались.

— Непременно, — пообещал Уин.

Сад при гостинице был большой, кустарник в нем — высокий, но все же случай исполнить обещанное представился ему куда раньше, чем сам Малыш рассчитывал, — едва только он закончил возиться с завязками на штанах.

— Ты ведь узнал меня, Николай? — донесся до него шипящий голос.

— Сложно спутать тебя с кем-то еще. — Даже не видя лица графа, Малыш без труда представил, как тонкие бескровные губы изгибаются в ухмылке. — Вонь, которую ты издаешь, как нельзя лучше подчеркивает твою индивидуальность.

— С-смеешься...

— Рапп, — слова Рысьева падали с холодным звоном, словно осколки подтаявшего льда, — ты не успел сказать и дюжины слов, а мне уже противно тебя слышать. Впрочем, это чувство возникло у меня еще до того, как ты распахнул свою зловонную пасть.

— Бедный граф, — издевательски прошипела темнота под накидкой. — Что поделать — мы не в Санкт-Петербурге и здесь нет лакеев, которым ты можешь приказать спустить меня с лестницы. А сам ты не станешь марать руки, не станешь ведь?

— Можешь быть в этом вполне уверен. О тебя, Рапп, я побрезгую измарать даже сапог.

— Какой пафос... ты всегда был таким брезгливым, Николай.

— А ты всегда был смердящей кучей дерьма, Рапп. Всегда — даже до взятия. Выкладывай, зачем приполз, пока я не начал искать метлу.

— За тем же, что и в прошлый раз, Николай. Мне нужны деньги.

— Не буду, — после короткой паузы медленно произнес Рысьев, — даже спрашивать, с чего ты решил, что я мог бы дать тебе хоть медный грош.

— Грош? Нет, Николай, не грош. Мне нужно две тысячи фунтов, граф, новеньких хрустящих банкнот с самым прекрасным портретом на свете. Разумеется, ты сейчас скажешь, что у тебя нет при себе таких денег, и это будет правдой.

— Неужели? И ты мне поверишь, Рапп?

— Поверю. Ибо я, Николай, знаю также, что это будет не всей правдой. У тебя нет наличных, но как действующий резидент ты имеешь право выписать аккредитив.

— У тебя устаревшая информация, Рапп. Я более не числюсь в списках конторы.

Малыш не сразу понял, что донесшийся до него противный скрежещущий звук означал смех.

— Ох, Николай, Николай... Сказку о твоей отставке ты можешь рассказывать своим новым друзьям — возможно, если они и впрямь настолько тупы, как выглядят, они в нее поверят. Но мне-то... мне-то не хуже твоего ведомы порядки, заведенные в нашем ведомстве еще незабвенным Михайлой Петровичем. Ты по-прежнему в рядах, Николай, более того — ты на задании.

— Интересно, на каком?