— Кормак на связи.

— Сэр, только что в лесу рухнул ATM, а потом тварь… свет… не поймешь… В общем, она спикировала туда же, куда АГМ.

— Что происходит в данный момент?

— Деревья… горят… Нет, оно возвращается.

Кормак всмотрелся вдаль и увидел, как Творец поднимается в небо, держа в лапах драконидов. На фоне его фантастически светящегося тела они казались черными, почти обугленными. А потом вдруг Творец превратился в искрящуюся торпеду, силуэт его тела замерцал, крылья-паруса поймали восходящий поток воздуха, и очень скоро осталась видна только искорка на восточном горизонте.

Стоило только взглянуть на запыленный корпус шаттла, и сразу стало ясно, что антигравитационного двигателя у него нет. Посередине располагался приплюснутый цилиндр, заканчивающийся цельным чейнглассовым колпаком кокпита. По обе стороны от кокпита крепились ионные двигатели. Вторая пара таких двигателей выступала вперед под стабилизатором на манер здоровенного руля. Каждый из четырех двигателей представлял собой обрубленный зарешеченный шар. Эти шары могли независимо поворачиваться, и при этом обеспечивали движение вперед и назад, но не «лицом» друг к другу. Шаттл вполне мог быть заправлен топливом; вероятно, в рабочем состоянии находился его маленький «токомак» — Джарвеллис этого не знала.

Судно стояло на палубе небольшого отсека, двери перед ним были открыты, за ними была видна дута наружной обшивки станции. Десять метров в полном вакууме. Для космоадаптов это, наверное, особых сложностей не представляло. Возможно, и у нее могло получиться. Но сколько времени открывается люк с этой стороны? А люк шаттла? Есть ли внутри воздух, пригодный для дыхания?

Джарвеллис отодвинулась от дверей и огляделась по сторонам. Обшарпанного вида коридор огибал отсек по дуге, позади располагалось несколько дверей. Она попытала счастья с одной дверью и на этот раз нажала на верную клавишу. Дверь с негромким скрежетом отползла в сторону, за ней оказалась каюта в форме клина, совершенно пустая. В пятой по счету комнате Джарвеллис обнаружила шкафы и вскоре осматривала скафандр, по сравнению с которым тот, который она хранила на борту «Лирика», выглядел подлинным произведением искусства. Его венчал шаровидный шлем из поцарапанного плексигласа — следовательно, шлем был хрупкий, бьющийся. Сам скафандр был изготовлен из нескольких слоев ткани — и это была именно ткань, ни брони, ни самогерметизирующейся подкладки! Воздух внутрь скафандра подавался из крепящегося снаружи баллона через хлипкую на вид трубку, вставленную в кольцо на шейной муфте. Женщина смахнула пыль со старинного цифрового табло и увидела, что воздух в баллоне есть, хотя что именно обозначали показатели — давление внутри скафандра или то, на сколько времени хватит запаса воздуха, понять было трудно.