— Сколько от меня до границ поля?

— Пять километров четыреста пятьдесят метров.

Что ж, уже кое-что. Определившись еще и в пространстве, Волков двинулся к границам, отмеченным темпоральными полями.

Коротко пролился дождь. Освеженный лес запах погасшими угольями. Все деревья знакомые, что было неудивительно — свой дом человек привык обустраивать по образу и подобию собственной мечты, за которой ясно проглядывала древняя Земля.

Звериная тропа вела его в нужном направлении, скользя под влажным пологом крон, среди цепляющихся веток кустарника. Все же он был чужим здесь, и лес замер, пропуская его, а следом вновь трещал, чирикал, свистел и влажно дышал в затылок.

Тропа нырнула в овраг. Сумрачно, влажно. Над головой переплетение лиан. Словно в гроте. Меж камней блеснул ручеек — глинистая змейка в узорах плывущих листьев, щепок и мусора. Невидимые твари, словно птицы, бились в сухих ветвях, затянутых паутиной мхов, среди покрытых корой скелетов давно усопших деревьев. Комбинезон засерел, словно покрылся грязью, и тут же, едва Сергей выбрался наверх, зацвел яркими пятнами, будто оброс листьями здешних разноцветных деревьев. Волков остановился по сигналу корабельного Мозга. Дошел. Он вглядывался вперед — ничего, тишина. Нет, что-то там было. Или, может быть, в глазах рябит? Или мутнеет? В самом деле, вон ветка впереди, листья четко вырезаны в солнечном луче, а по краям — нерезкий контур, словно поляризация, словно мягкое наложение… И стволы, трава. Какая-то тварь высовывает коричневую меховую голову без глаз и ноздрей — пасть, уши, а сбоку тоже зыбкий контур.

Сергей нагнулся, подцепил сучок, бросил вперед. Деревяшка только взлетела и сразу упала, словно ударилась о невидимое стекло. Ясно, поле. Волков подошел ближе. На ощупь — держит, но не очень сильно. Надавил — сразу будто гранитная плита. А тварь с той стороны то спрячет, то высунет голову из-за деревьев — словно играет…

Ладно, поле как поле. Ничего страшного. Во всяком случае, пока лучше считать так. Сергей не стал терять время. Настроил эмиттеры на медленное давление и сузил угол до острого. Мозг яхты направил мощь корабельных энергетических установок в помощь капитану. После неудачи пробить поле лобовыми ударами было решено попробовать медленное давление.

Сергей помогал себе усилиями мышц: мускулы напряжены, ноги зарываются в мягкую землю, руки мертво впивались ногтями в кору деревьев. Стоял, словно расшалившийся ребенок, упершийся лбом в сену. Уже и свет в глазах померк. От напряжения побелели ногти, а в ушах звенело. Казалось, голова сейчас лопнет. Ему почудилось, что тонкий, зудящий и ритмичный звук в ушах не удары крови, что это подается чужое поле. Однако ничего не происходило.