Она повернулась и пошла между дольменов и менгиров к алтарю Феникса, ныне пустому. Холодный ветер дул среди массивных камней, неся запах пыли и разложения. Звезды в небе, одна за другой, стали вспыхивать актиническим огнем и гаснуть в ореоле кровавого света.

Раздался кашляющий рык льва. Молния, сверкнув на горизонте, высветила огромное существо, хищно крадущееся за глыбами песчаника. Седри чувствовала его приближение. Позади зажегся красный свет, и она увидела, что это не простой хищник, но чудовищная помесь льва, скорпиона и хищной птицы — когти, зубы и поднятое жало с каплей яда на конце.

Чудовище просунулось между двумя вертикальными глыбами. Камни затряслись, трещины побежали по ним, и посыпалась пыль.

Спина Седри тоже упиралась в шершавый камень. Боясь повернуться спиной к чудовищу, она посмотрела вбок и увидела уголь, мерцающий на грубом каменном алтаре. Она подула на него — и пламя, опалив ей лицо, приняло форму Феникса, взмывшего над ней в блеске своего могущества.

Чудовище злобно взвыло и убрало голову, а Седри, к своему ужасу, увидела Вийю и все остальное Единство: они собрались вокруг статуи и дергали ее цепи. Лязг был особенно громок по сравнению с шелестом ветра и безмолвной гибелью звезд. Чудовище с яростным ревом двинулось к Единству, но оно, занятое узником, не замечало ничего.

Охваченная страхом Седри добежала до края зачарованного круга камней и остановилась, сознавая, что ей нечем сразиться с этим ужасом.

* * *

Ромарнан потихоньку распрямил свое ноющее тело.

На поверхности Пожирателя Солнц в резком свете черной дыры двигались угловатые фигуры и тени, сверкали бластеры тарканцев, уничтожающих найденные квантоблоки, грубые голоса выкрикивали приказы, от плохо отлаженного скафандра разило потом — и над всем этим царил страх.

— Сюда! — позвал Чарниан, и Ромарнан увидел свет, пульсирующий на шлеме его друга. К нему подошел тарканец, и Чарниан вдруг в панике закричал: — Нет! Подождите! Дайте мне уйти! — За этим последовала вспышка бластера и вопль: тарканец вместе с квантоблоком сжег ногу Чарниана. Крик бори тут же умолк, сменившись безжалостным свистом воздуха, покидающего скафандр. Лицевой щиток тарканца повернулся в сторону Ромарнана, и он торопливо двинулся дальше, высматривая квантоблоки.

«Глупо!» — сердито подумал он. Уж не думают ли они, что бори после такого примера станут вести поиск проворнее?

Он согнулся, чтобы тарканцы не могли заглянуть за его щиток. Он, усталый и злой, не смог бы скрыть своего отвращения к ним — да и не хотел скрывать. Всю свою жизнь он относился к подобной жестокости пассивно, не чувствуя ничего, кроме жалости к друзьям или презрения к врагам, — такой незыблемой казалась извечная власть должарских господ.