Зато Крысы все двое суток забрасывали землей кратер, оставленный должарианцами на месте, где сидела Аврой. Сначала они пользовались большими экскаваторами, которыми Мойру научил управлять отец, а потом — лопатами. На созданном ими кургане они, как только солнце взошло этим утром, посадили саженцы растений, некогда вывезенных с Утерянной Земли и бережно культивировавшихся многими поколениями садовников.

Мойра смотрела, как они качаются от морского бриза, пока у нее в глазах не защипало. Как гордился бы отец — но он уже не увидит, как они вырастут.

— Вон они!

— А как нам стать? — осведомился Теслар, злобно поглядев на Мойру. — Ведь по-настоящему-то званий у нас нет.

— Станьте в шеренгу, вот и все, — сказал капитан Хайяши и сам с заметной гордостью занял место рядом со стюардом Халкином, который был всего лишь штатским.

Мойра молча стала рядом с Гвени и посмотрела еще раз на курган, где едва проглядывала нежная зелень. Она чувствовала себя так, как будто только что очнулась от дурного сна. Но это был не сон: она на самом деле говорила и делала то, что прогневало леди Ваннис, и Маску, и злило других детей — они-то, наверное, еще долго будут на нее злиться. Это она придумала присвоить Крысам звания с учетом того, кто сколько раз встречался с тарканцами, потому что знала, что в этом ее никто не переплюнет. Все одобрили эту мысль, пока несколько Крыс ради званий не полезли на рожон и тарканцы их не убили — тогда все начали обвинять Мойру. Она совершила много всякого — и смелых поступков, и глупостей. Теперь, поскольку ее родители погибли, она станет воспитанницей Дома Феникса — это значит, что Панарх когда-нибудь просмотрит ее досье и решит, что с ней делать.

Она сама не знала, кем хочет стать. Их дом опустел, и внутри у нее тоже пусто. Но одно ей ясно: она обдумала это, пока кидала землю, — война ей нравится больше, чем мир. Возможно, отец, который войну не любил, еще и поэтому вызвался пойти на эту последнюю операцию.

— Гляди, — тихо сказала ей Гвени. — Это он.

Мойра, поморгав, различила сначала только яркое пятнышко на голубом небе, которое постепенно преобразилось в челнок Панарха.

Мойра запрокинула голову, несмотря на протест уставших шейных мускулов, и стала смотреть, как он снижается, сверкая эмблемой Солнца и Феникса на бортах. Как не похоже это на высадку Аватара, от которой теперь не осталось и следа.

Маленький корабль скользнул к берегу и сел так, что его люк пришелся как раз между двумя шеренгами почетного караула десантников, за которыми выстроились аннунцио с длинными золотыми трубами и Дулу. Люк распахнулся, трубы взметнулись вверх на ярком солнце, и зазвучали Фанфары Феникса.