Вместе с братьями Звероловами они стояли отдельно от служанок и Ганнибала. Последний был погружен в глубокие раздумья и ничего не слышал.

Паладин ответил не сразу.

— Я полагаю, случилось то, что было предопределено.

— То есть?

— Жизнью управляют мощные потоки судеб, причем они есть не только у людей. У вещей тоже. Есть своя судьба у ихора. Есть она и у этого меча… Видимо, было предначертано этим судьбам соединиться.

— Как же так? — удивился Антонио. — Ведь было сказано, что святыня спасет род человеческий! А теперь получается, что ее поглотила языческая железяка?

Прежде чем ответить, Шахревар выдержал долгую паузу.

— Знаешь, кровь мертвых не может никого спасти. Пусть даже это кровь бога. События вершит кровь живых. Не святыни совершают проступки, а люди.

Антонио подавленно замолчал.

— Это верные слова, — сказал Думан. — Но все-таки получается, что катана моего брата больше не языческая железяка, а настоящая святыня.

Даймон вжал голову в плечи, потому как относящаяся к его мечу фраза получилась слишком могучей.

— Что теперь с ней делать? — спросил Антонио. — Кто будет хранить меч?

— Его не нужно хранить, — ответил Шахревар. — Им нужно владеть.

Даймон робко глянул на паладина и обнаружил, что тот пристально смотрит на него.

— Я не знаю фехтования, — продолжил Шахревар, не сводя с юноши сурового взора. — Думан тоже. И тысячи других воинов не помнят этого искусства. Поэтому ответ на вопрос не представляет сложности. Владеть катаной будет ее хозяин. Что скажешь на это… Даймон?

Все посмотрели на него, отчего Даймон почувствовал сильное волнение.

— Ну, так что? — настаивал паладин. — Как ты собираешься использовать меч?

Даймон ответил просто. Сказал то, что лежало на сердце и не давало покоя все дни.

— Я убью им Рапа.

Шахревар разочарованно выдохнул. Думан посмотрел с укором.