С размаха, со злостью Рап бросил Думана через зубцы крепостной стены. Прямо в темную девятисотфутовую пропасть.

7

7

Шепот из углов не прекращался. Лишенный всякого голоса, похожий на шелест засохших листьев, он звучал все громче и призывнее. Куда-то звал ее, кажется, в эти самые углы, затянутые мраком. Девушке казалось, что там спрятаны отверстия, открывающие путь наружу, за пределы комнаты, в которой она находилась.

Мысли были тягучи и расплавлены. Перед глазами мелькали образы: страшные женщины, пожирающие собственных младенцев, отцы, варящие сыновей в котле. Сначала они пугали ее, но затем она привыкла. Тело тоже преподносило сюрпризы. Ломило кости, под ногти кто-то вгонял иголки, глазные яблоки расширяло внутренним давлением. Серафима испытывала боль в каждом кусочке плоти. И едва она к ней привыкала, как боль поднималась на новую ступень.

А затем муки неожиданно закончились. Образы перед глазами исчезли. Она силилась оглянуться, но вокруг была темная вязкая пелена, сквозь которую девушка с трудом различала очертания каких-то существ, стоящих возле нее. Она хотела спросить их, кто они такие, но язык не двигался, и все, что она смогла, — это издать короткий стон.

Холодные пальцы коснулись запястья, потрогали губы, приподняли ленивое веко. Сквозь заслон из ваты она услышала голос — слабый, но настолько знакомый и близкий, что сделалось тепло на сердце. Почему-то ей показалось, что это говорит мама…

Склонившийся над Серафимой сенобит внимательно изучал зрачок девушки. Нина Гата стояла в углу, подальше от пугающего существа. Стояла, обняв себя, потому что в комнате было холодно.

Сквозь ватную пелену она слышала далекие удары и стуки, словно в недра турбины угодил булыжник и добросовестно прыгал и мочалил лопасти. Иногда от этих ударов вздрагивали стены и пол ходил ходуном.

— Что происходит снаружи? — спросила она. Именно эти слова Серафима приняла за речь Фреи.

— Ничего заслуживающего внимания. Самое главное происходит здесь. Осталось недолго…

— Что недолго?

— Скоро Серафима обретет новую кровь. Подмастерья уже собрали урожай ядовитых шипов с Марадука, агенты доставили лед кометы, которая уничтожила цивилизацию атлантов четыре тысячи лет назад — невиданная концентрация человеческой боли и отчаяния. В холодильниках с древних времен хранится истинный хрусталь человеческих девственниц — пот и слезы. Все это ждет в Хеле, чтобы соединиться с болью Серафимы и впервые в истории родить богиню, обладающую настоящей силой карать и повелевать.

— Боже, какие выродки! Дикие и сумасшедшие. Все ваше племя.