– Ну, ребята, вы даете! – только и смог сказать Филипп. – Кстати, позволь-ка: везде, где есть возможность создавать подавители чего-либо, имеются, как мне представляется, и усилители этого чего-то? А может статься, и модификаторы? Не так ли, Светик ты мой ненаглядный? Регулируете, поди, помаленьку взаимное дружелюбие земляков-то? Регулируете же, признайся…

– Доведет тебя когда-нибудь, Капралов, до греха болтливость твоя, – сказала она, опять качнув пальчиком (на сей раз взад-вперед). – Ой доведет.

– Если уже не довела, – подумал он вслух.

Светлана выразительно хлопнула громадными глазищами, хмыкнула и отвернулась.

* * * * *

После этого разговора Филипп стал вести себя на улицах Файра гораздо осмотрительнее. Он боялся теперь по неосторожности наступить на ногу кому-нибудь своей монструозной ледяной ступней и причинить тем самым невыразимые страдания. Чаще всего он сторонился детишек, оберегая их неокрепшую психику от воздействия своего троглодитского эм-поля. Но обрекать себя на добровольное затворничество к вящей радости топтунов, ответственных за него перед контрразведкой, он тоже не хотел. Поэтому он прогуливался по городу преимущественно в вечерних сумерках, лишь изредка распугивая влюбленные парочки, уединенные кое-где по кустам.

Любви жители Файра предавались часто, бурно и, по земным меркам, достаточно бессовестно. И Филипп постепенно начал привыкать к всеобщему беспутству. А на Светлану так посматривал уже с вполне откровенным интересом.

Увы, но ежевечерние визиты к нему она отчего-то прекратила. Он допускал, что ей попросту набила оскомину шуточка про сало, водку и виагру.

Быть может, – подумал он однажды вечерком, – мне стоит спуститься к ней самому? Идея эта настолько ему понравилась, что он тут же почувствовал пробуждение желания – непреодолимого и вполне недвусмысленно направленного притом. На обладание ее телом. Непременно ее телом, ничьим другим и непременно прямо тотчас же.

Он набычился и принялся сопротивляться. Я вам не какой-нибудь там слабак, – сообщил он активно закипевшим гормонам. – Шалишь, со мной так просто не сладишь! Я, блин, еще и не такие соблазны перешагивал. Запросто, блин! Легко. Походя. Как два пальца, блин!…

Гормоны, побулькав для приличия еще чуть-чуть, сникли.

Одержав над тестостероном такую впечатляющую, бесспорно чистую победу, он не торопясь, с достоинством скинул портки и гордо прошествовал в опочивальню. Подбоченившись, полюбовался на свое мускулистое отражение в оконном стекле. Зевнул, наклонился к спальному мешку…

А потом сдавленно зарычал и помчался по винтовой лестнице – вниз, вниз, вниз… К ней!