Я думаю, что комбат Елдахов нами бы гордился.

4

4

Шли всю ночь и шли молча. Я вначале пытался пару раз завести разговор о том о сем, но Серега был непробиваем. На мои вопросы отвечал односложно и невпопад. Он себя считал виноватым в том, что мы потеряли Гошку, и загрузился по полной. Это черта характера такая — считать себя виноватым во всех бедах мира. Ничего не попишешь. Горбатого могила исправит.

Или Великое Делание.

Наверх о происшествии он не стал докладывать. Посчитал, что не всё еще проиграно, и я его в этом поддержал. Ведь еще были варианты. Например, три карты угадать. Тем более одну я знал — подсмотрел случайно. Когда Железный Дорожник второй раз метал, сползла на край семерка червей.

Короче, мы шли с уверенностью, что надежда еще не потеряна. Что Элли сумеет возвратиться с Тотошкою домой. И это придавало нам сил. Хотя, честно говоря, мы были уже здорово измотаны многодневным марш-броском. Однако, как говорил Че Гевара, уставший имеет право на отдых, но не имеет права считать себя младшим богом.

Часа в четыре разыгрался сильный ветер — метров двадцать пять в секунду при порывах, — причем встречный. Он настойчиво, с каким-то кабацким азартом, пытался изрезать наши лица битым стеклом. В кровь. Пластический хирург хренов. Хорошо еще, что три дня не брились, щетина прикрывала кожу, и можно было жить.

К утру ветер всё про нас понял и стих.

Часов в семь вышли на дорогу, выложенную бетонными плитами. Она была в приличном состоянии, хотя в стыках уже пророс вездесущий бурьян. Но сами плиты еще держались. Я подумал, что из таких удобно мостить прифронтовые аэродромы подскока — дешево и сердито.

Километра через три — я от нечего делать насчитал шестьсот четыре плиты — дорога привела к шлагбауму. Полосатая палка с прибитым посередине «кирпичом» была поднята и привязана за хвост к торчащему из суглинка газовому баллону. Потом, слева-справа от дороги, появились многочисленные предупреждающие плакаты типа: «Запретная зона!» и «Стой! Назад!» Краска на табличках облупилась, столбы, к которым они были приколочены, заросли мхом, и от такой их ветхости сильно снижался пафос кричащих запретов. И мы их проигнорировали.

Затем дорога нырнула в жидкий пролесок, где, как грибы, проклюнулись заброшенные огневые сооружения. Эти по шею врытые в землю железобетонные конструкции равнодушно глядели на нас своими пустыми бойницами. Руслану было страшнее — голова, которую он встретил, была живой и говорящей.

Вскоре пошел резкий подъем, и когда мы взобрались наверх, то увидели на широком каменистом плато конечный пункт нашего похода: заботливо укутанный в несколько рядов колючей проволоки секретный объект — законсервированную военную базу.