На долю секунды его лицо стало похожим на дядь-Женино, затем сквозь марево нереальности мелькнули черты церковного нищего Коли, затем — Иисуса, но и тот стал двоиться, пока не разделился на две высокие, полыхающее призрачным золотым огнем фигуры.

«Огненные Учителя!» — охнул Сашка.

— Это тебе, чтобы ты ничего не боялся, как ты просил, — громовым голосом произнес один и коснулся его груди.

Сашку сбросило с дивана, и он покатился по ковру, шипя от боли.

— А это тебе, чтобы ты всё понимал, как ты просил, — произнес второй и коснулся его лба.

— Господи Иисусе! — заорал Сашка и ощутил распространяющийся по квартире запах паленого мяса.

И, словно услышав его призыв, Огненные Учителя на долю секунды слились в крестообразное облако.

— А это тебе, чтобы ты мог делать то, что надо, как ты просил! — произнесло облако и коснулось его рук.

Сашка задохнулся от боли и отключился.

Когда он пришел в себя, реальность еще не до конца установилась, и лишь с огромным трудом, да и то не сразу, ему удалось вспомнить, что это дядькина квартира.

Сашка попытался встать, но руки отдались острой болью, и он, как был, на коленках, прополз в кухню, поднялся по стенке и, превозмогая боль, щелкнул выключателем. Воняло паленой шерстью и чем-то еще... не менее мерзким. Сашка принюхался и понял, что вонь идет из-под свитера, взялся за ворот, чтобы снять его, и взвыл от боли — руки жгло нестерпимо.

Он поднес руки к глазам и обнаружил, что рукава свитера мокрые и окрашены чем-то бурым. Сашка осторожно задрал рукав и увидел, что рука залита кровью, а чуть повыше запястья зияет большая четырехгранная рана.

— А?!

Сашка поискал глазами табуретку и осторожно, стараясь не упасть, присел. Потянул вверх второй рукав и увидел точно такую же квадратную, сочащуюся кровью дыру.

«Господи, что это?!»

Кровь беспрерывно текла с пальцев, закапывая желтый линолеум рваными бурыми кляксами.

— Это глюки, — хрипло произнес он. — Я еще не проснулся.

Сашка поднес руки к глазам, и по ним промчалась острая, пробивающая до самого копчика боль.

— Черт!