Это не были галлюцинации.

Сашка криво улыбнулся. Жуткая реальность происходящего обрушилась на него, даже не спрашивая согласия.

— Что это? — спросил себя вслух.

И его рационалистический ум тут же выдал готовый ответ: обычные стигматы.

— Не надо было мне это читать...

Он уже понял, почему все так случилось. Подстегнутая адреналиновой атакой больная психика отреагировала на мысли о Силе и чтение Нового Завета полной реализацией подсознательного. Вирус, или что там с ним происходит, сделал ненужным многосуточные бессонные бдения и истязания себя хлыстом, и, чтобы отождествиться со сколь угодно мощным персонажем, оказалось достаточным просто войти в образ.

— Цирк... — повторил он.

Капающая кровь уже образовала на линолеуме целую лужу, и Сашка решил, что надо что-то делать. Он осторожно, преодолевая нахлынувшее головокружение, встал и подошел к висящей на стене аптечке. Медленно поднял руку и, кривясь от боли, открыл белую дверцу. Достал распакованный бинт и, едва не поскользнувшись в собственной крови, побрел в ванную. Увидел себя в зеркале и обомлел: прямо посредине лба вспух кровавый волдырь, а свитер на груди был прожжен.

— Черт!..

«Ладно — лоб, но свитер?!»

Сашка глотнул: прожженный свитер никаким психологическим трактовкам не поддавался — хоть по Фрейду, хоть по Леонтьеву.

— Это самоиндукция, — пробормотал он, вспомнив где-то вычитанный термин из нейролингвистического программирования. — Это всего лишь наведенное состояние психики...

Но легче от этого не становилось.

Бинтоваться оказалось настолько мучительно, что он останавливался раз двадцать. Кончиками пальцев Сашка накладывал слой за слоем, а потом подключил зубы и, рыча от боли, кое-как затянул сначала одну повязку, а затем и вторую. Осторожно спустил рукава, попытался заглянуть под воротник и признал, что идти к врачам все равно придется. Кое-как обулся, накинул поверх свитера куртку и вывалился за дверь.

Город уже проснулся и встречал новый рассвет. Покачиваясь от постоянно наплывающих приступов нереальности, Сашка вышел на невероятно чистую главную улицу, прошел метров двести и тяжело осел на скамейку. Сил дойти до больницы за один раз не хватало. Но там, внутри, почему-то ощущался невероятно глубокий, почти вселенский покой, а в затылок — сзади справа и сзади слева — веяло мощным, как из топки, жаром.

«Огненные Учителя», — неожиданно уверенно подумал он.

— Документы.

Сашка медленно поднял голову. Над ним нависали два дружинника с повязками на рукавах. Вставать со скамьи, объясняться, больными руками лезть за Секиным паспортом страшно не хотелось: ему было слишком хорошо так — наедине с собой и Учителями, или кто там у него стоит за спиной...