— Рано или поздно ты все равно узнаешь. Но будет лучше, если я сам расскажу тебе об этом.

Отец повел его в сарай, достал из кармана складной нож и вырезал из голенища старого сапога небольшой кусочек кожи. «Он нам еще пригодится», — сказал отец и подмигнул. «Если хочешь сделать какую-то работу… Если хочешь сделать ее хорошо — то сначала подумай, что тебе для этого потребуется. Нам нужен нож, жгут, кусок кожи и толстая шелковая нитка. Нитку можно заменить тонкой медной проволокой, размотав катушку трансформатора. Как видишь, это не так много, но без этого рогатки не будет».

Жгут они купили в больничной аптеке, и Ружецкому показалось, что Тамбовцев как-то странно посмотрел: сначала на него, а потом на отца. «Только поосторожней с глазами, — сказал Тамбовцев. — Их всего два. Стеклянные-то, может, и красивые, но у них есть один большой недостаток: они ни хрена не видят». «Учтем», — с улыбкой ответил отец.

И Ружецкий почувствовал себя маленьким разведчиком, узнавшим о заговоре взрослых. О заговоре отцов.

Этот заговор был безобидным, он ничем не грозил тому миру, где живут ковбои и индейцы, где можно фехтовать сухим прутом, воображая себя д'Артаньяном, где прекрасные принцессы из соседнего двора спят, ожидая своих принцев, а принцы скачут к ним на поваленных стволах старых деревьев, где пираты прячут свои сокровища на городской свалке, а жирные утки порхают по веткам, поджидая метких стрел Робин Гуда и его друзей.

Позже он понял, что это вовсе не заговор. Отцы — часовые, охраняющие мир, который называется детством. Они еще помнят этот мир и могут видеть его, и только попасть в него уже не могут. Но карта этого мира изучена ими вдоль и поперек, и в случае чего они покажут правильную дорогу.

Отец повел его тогда в заросли орешника, растущего у Левой Груди.

— Выбирай сухой куст, — наставительно сказал он. — Для рогатки годится только сухое дерево.

Потом, конечно, Ружецкий понял, что это не так. Но, оглядываясь назад, он понимал также и то, что запрет не портить живые деревья на него не подействовал бы. А совет он принял с благодарностью и с тех пор всегда выбирал засохший куст.

Отец нашел орешину, раздваивающуюся наподобие буквы «У».

— Это будет ручка, — объявил он.

Он сломал куст, а потом ловко обстругал его ножом. Ружецкий оглянуться не успел, как главная часть будущей рогатки была готова. Затем отец разрезал полоску жгута вдоль на две ровные полоски. Проделал в куске кожи дырочки по краям и пропустил в них жгут.

— Теперь надо хорошенько завязать. Тут без помощника не обойтись.