— На себя посмотри, — обиделся Эдик. — К тому же нас ведь не будут представлять, как косков.

— Ваша масть, как вы выражаетесь, за версту видна.

— Любому видно, что мы — классные ребята. Во всяком случае, я. А Змея и идиота Дылду специально ко мне приставили, чтобы подчеркнуть мои достоинства.

— Почему именно ты? Тебя тащат через половину Галактики, ставят протез, не дают опомниться и гонят на игры. Нет, что-то здесь не так!

— Кондратьев меня порекомендовал, — промямлил Цитрус, осознавая, что действительно кое-что упустил, — а мы с ним вроде как друзья. Вот он и дает мне шанс заработать деньги и авторитет.

— Разве если друзья, — Мучо хрипло засмеялся, — тогда, конечно. Дружба — это святое.

Эдик поглядел наверх, туда, где под щитами внутренней обшивки, по его мнению, располагались системы слежения. Интересно, Кондратьев слушал весь этот разговор или отлучился на время, поручив наблюдать за ними своему помощнику?! В любом случае, всё, что передается с камер и микрофонов, конечно же, пишется и потом поступает наверх. То, что их пасут днем и ночью, тоже выглядит как-то очень подозрительно. Как будто без этого нельзя было обойтись.

Мягкий гул возвестил о том, что включились гравикомпенсаторы. Катер стал быстро снижаться. На ВАЗе во время посадки на Эдика обычно накатывала дурнота, здесь же изменение силы тяжести оказалось почти незаметным.

— В общем, дело странное, — продолжал Чавос, — я бы на твоем месте крепко подумал, прежде чем соглашаться на такое задание. Я-то что, у меня выбора другого не было. Иначе мусоны меня пошинковали бы в мелкий винегрет. Но вот ты… Не пойму, почему ты на это пошел.

— Из-за денег. Да и в бегах я. А они документы выправят, все дела. Я человеком хочу стать.

— Дурак, — откликнулся Мучо, — мусоны деньги считать умеют. И доверять им — всё равно, что доверить кошелек профессиональному карманнику. Цели их туманны, а поступки непредсказуемы. Мне ли это не знать. Да. Попал ты, друже. И кореша твои вместе с тобой. В том числе и я.

— Нас прослушивают, — напомнил Эдик.

— Да пусть слушают, — откликнулся Чавос. — Тот, кому терять нечего, имеет замечательную привилегию — говорить всё, что вздумается. И плевать с высокой колокольни на всех, кто будет им недоволен.

Корабль скользнул над серебристо-голубой водной гладью, едва не врезался в высоченную дамбу, отгораживающую океан от плоского поля космодрома, и пошел в ста метрах над землей.

— Мама моя, старая чернокожая женщина. Да тут яблоку негде упасть, — заметил Мучо.

Космические челноки, круизные яхты, пассажирские лайнеры, грузовики и транспортники стояли вплотную друг к другу, не давая возможности приземлиться.