Он ощупал прибитые доски, света для него тут не хватало, и, найдя за что ухватиться, оторвал их одним рывком.

— Вот и все, — сообщил он усмехаясь, — а ты — «ломик, ломик»!

На двери висела табличка, Арс ее не видел, но для меня темнота прозрачна, так вот, на табличке красовался значок: «радиационная опасность», ниже шла запылившаяся надпись: «Вход запрещен».

— Арс, ты радиацию чувствуешь? — спросила я мужа, сама же я ее совсем не ощущала.

— Нет, — ответил он, поразмыслив, — только общий фон. А что?

— Предупреждение здесь, типа радиация и вход запрещен.

— Значит, нам сюда, — убежденно произнес Арс.

Мы и вошли, открыв запертую только на шпингалет дверь, а потом еще и еще, дверей было много, все открывались со скрипом не смазываемых лет сто петель.

Примерно через два километра коридор, петляя и извиваясь, как змеюка, привел нас в бункер, абсолютно пустой, но тут уже было слабое освещение. Тусклая, покрытая вековой пылью лампочка висела под самым потолком.

— О, цивилизация! — Арс осмотрелся по сторонам, щурясь от света, казавшегося после темноты очень ярким.

— То ли еще будет, — пообещала я и открыла очередную дверь.

Короткий коридор вывел нас к следующему бункеру, где что-то происходило. Приоткрыв дверь, я тут же ее захлопнула.

— Арс, закрой глаза и не открывай их, чтобы ни случилось, — предупредила я.

— Что там? — насторожился муж, но глаза послушно закрыл.

— Василиск.

— Всегда хотел посмотреть на это чудо в перьях, — усмехнулся он, отчего морщинки у закрытых глаз собрались в причудливый, но очаровательный (для меня) узор, — только ты мне не разрешаешь.

— Пользуйся другими органами чувств, а зрение побереги, — посоветовала я.

— Как скажешь. — Он вынул шпагу и держал ее наготове.

А за дверью нас давно учуяли и услышали.

— Что это вы не заходите? — раздался приглушенный голос василиска. — Я уже заждался.