Ле Горш пытался что-то сказать Трэшу, одновременно выбираясь из башенки. Трэш вцепился в подлокотники кресла и судорожно всматривался в горизонт. На них летела лавина клонов Самарина. Они двигались молча, ведя редкий прицельный огонь. Ле Горш, наконец, слез со слона и куда-то исчез. Перед слоном в поле зрения Трэша появился Харпер. Он стрелял из большого старого пистолета с длинным стволом. Харпер тщательно метился и аккуратно нажимал на спусковой крючок. Сильная отдача швыряла старое тело назад. Он уже уложил трех самариных в непосредственной близости от слона, который оставался белым островом среди бушующего моря хаки, сизого дыма и перекошенных лиц. За спиной Харпера, раскинув в растерянности руки, стоял Самарин. Он видел уже сотую собственную смерть. Ежик волос, успевший покрыть его череп с того времени, как его так бесцеремонно обрили, теперь серебрился, что явилось закономерным итогом всех предыдущих событий.

Самарина довольно грубо оттолкнул Ле Горш. Трое человек выкатили короткоствольную пушку. Толстое рыло смотрело на клонов с тупым бесстрашием бультерьера. Ле Горш что-то прокричал, махнув рукой. Из ствола вырвался огненный шар. Воя на низких тонах, он понесся на противника, медленно набирая скорость. Внезапно вой прекратился, и шар разлетелся на тысячу черных осколков, которые принялись рвать и кромсать приближающиеся тела. Ужасная картечь, выстрел почти в упор, около двадцати мертвецов зараз – все это не произвело на наступавших ни малейшего впечатления. Вспышка бластера опалила плечо Ле Горша. Кичливый шеврон, задымившись, свернулся, обнажая потемневшую от пороховой гари кожу. Ле Горш исчез у земли, мгновенно скрытый в клубке рукопашной. Пушка успела выстрелить еще раз, сцементировав нападавших и защищавшихся расплавленным пластиком и запекшейся кровью. Это месиво тут же растворилось в новой волне атаки.

Трэш закрыл глаза. Слон, жалобно протрубив, признал поражение и безучастно опустил хобот.

Самарин оставался живым. Несколько двойников обступили его, сжимая бластеры. Они разглядывали Самарина с любопытством, способным свести с ума. «Если мне удастся вырваться отсюда, – подумал Самарин, – я постараюсь навсегда отказаться от зеркала».

Харпер лежал ничком, сжимая рукоятку исковеркованного чьей-то меткой (или шальной) пулей пистолета. Он смотрел вверх на серое, покрытое пылью пятно. Оно покачивалось над ним, как бы раздумывая опуститься прямо на него или переступить и отправиться дальше. Слон искал место, куда поставить ногу. Земля была завалена дымящимися осколками, смятыми касками, разбитыми инфракрасными очками и фрагментами кровоточащих тел. Харпера, несмотря на всеобщее безумие, слон еще помнил. Пока смутно, но именно эта смутность отодвигала секунды последнего отсчета для Харпера, дерзкого вора, покусившегося на собственность ВБС и бесчисленное количество раз ускользавшего от смерти. Наконец слон нашел свободное место и медленно опустил ногу. Шумно вздохнул и ощупал хоботом башенку на спине (есть там кто?).