– В кои-то веки помылась, – сказала она самой себе.

Джозеф тоже решил искупаться, в то время как Тобруш вползла в воду в десяти метрах от них, чем-то заинтересовавшись.

– Джозеф! Иди-ка сюда! – позвала она наконец, внимательно рассматривая дно.

– В чем дело, Тобруш? – спросил он, не спеша приближаясь к джулки.

– Следы. Сначала я подумала, что здесь что-то тащили, но теперь вижу, что здесь прошел кто-то большой и тяжелый. Не кажутся ли тебе эти следы знакомыми?

Джозеф увидел цепочку глубоких разноразмерных ямок, по три с каждой стороны, ведущую прямо в ручей.

– Дезрет! Я совсем забыл о нем! – он повернулся и посмотрел на другой берег. – Вон! Вон там он вышел из воды! – он повернулся к Калии. – Пойдем, Калия! Надо найти Дезрета!

Она подошла к ним, не выходя из воды, плескаясь, как ребенок во время пикника.

– Впервые с того момента, как эта ведьма обожгла меня, я чувствую себя хорошо! – воскликнула она. – Что ты там говорил насчет Железных Штанов?

Они перешли ручей и направились к другой роще, где деревья также были высажены рядами. Более низкие и густолиственные были усыпаны похожими на бананы синими фруктами; справа от них росли более высокие и абсолютно прямые деревья с плодами, похожими на фиолетовые яблоки.

– Не замечаете ли вы чего-либо странного в этом саду? – спросила Тобруш, идя по следам Дезрета. – Кроме самого очевидного?

– Например? – спросил Джозеф.

– Например, здесь нет никаких насекомых и ничего, что бы их заменяло; нет ветра. Нет облаков, орошающих эти сады. Здесь тихо, как в покойницкой. По мне, это больше похоже на оранжерею, чем на сад. Либо эти растения могут размножаться каким-то другим способом, вроде почкования, либо это делают искусственным путем.

Джозеф кивнул и задумался. Очевидно, здесь должен быть кто-то или что-то, играющий роль садовника.

Следы коринфианца то пропадали, то снова появлялись, но так как они уже знали, что они ищут, им было несложно отыскать их снова. Дезрет был единственным членом команды Миколя, с которым никто из других групп не хотел бы повстречаться, хотя для самих миколианцев он значил больше, чем все их скафандры и оружие, вместе взятые.

Сады, или оранжереи, или что это было на самом деле, вскоре внезапно закончились, и взорам путников открылся луг километров двух шириной, покрытый густой сине-зеленой травой, пестревшей разнообразнейшими цветами. С другой стороны четырех-пятиметровой стеной возвышалась живая изгородь лабиринта.

– Я не смогу этого объяснить, но не нравится мне эта местность, – мысленно пожаловалась Калия, как будто боясь, что если она скажет это вслух, кто-то или что-то сможет ее услышать. – Этот луг такой огромный, а спрятаться там негде. Если нас поймают, когда мы будем в его центре, бежать будет некуда.