Вообще-то Хонт любил свой город и людей, которые в нем живут. Он служил Фрейстину и фрейстинцам, гордился оказанным ему доверием, но, как любой из Тигульских Стражей, знал, что люди далеко не ангелы. Еще бы не знать – на такой-то работе!

Словом, Хонт был объективен в оценках, а кроме того, хоть на его памяти в город и не забредало ни одно создание с Ничьей земли, множество подобных случаев было занесено в городские и крепостные архивы. Любопытные духи, вольготно живущие на территории, где не было ни одного человека, интересовались человеческой жизнью. Морские обитатели могли появиться на набережной или в порту. Лесные – приходили на городские улицы, заглядывали в дома. Неизменно дружелюбные и доверчивые, они позволяли поймать себя, и горожане продавали их магам. В Вотаншилльском институте на разумных духов был большой спрос.

Вроде бы их там не обижали… но поручиться за это Хонт не мог. Он знал, что маги каким-то образом заставляют духов служить им, а уж как это делалось, уговорами, взаимовыгодными сделками или принуждением, кто знает? Хонт всегда был против этой практики, которая слишком уж походила на работорговлю. И в тот вечер подумал, что его гостю здорово повезло прийти именно в тот дом, где ему ничего не грозило.

Но это тоже было потом. После того как он улыбнулся в ответ на улыбку, после того, как что-то в нем как будто перевернулось под взглядом вертикальных зрачков.

– Добрый вечер, – сказал он. Остановился в дверях, стараясь говорить мягко, а двигаться плавно, чтобы не спугнуть неожиданного гостя. Когда Хонт вошел, тот сидел на ступеньках лестницы и изучал резьбу на дубовых перилах.

– Добрый вечер, – ответил дух, вставая.

Он, несомненно, пришел из леса. Морские обитатели были белокожими, широкоплечими и высокими, а лесные – вот такими: смуглыми, тонкими и маленькими. Все они, приходя в город, старались стать похожими на людей, копировали одежду, прически, манеры. Копировали – насколько хватало их разумения, не задумываясь о том, что все равно оставались нелюдями.

Вот и этот, со своими вертикальными зрачками, серебряными волосами и светлой, как сама невинность, улыбкой, наверное, воображал, будто может сойти за человека. Поздоровался, слово в слово повторив за Хонтом приветствие, и даже встал, как и положено гостю, когда входит хозяин дома. А невдомек ему, что наметанный глаз Стража сразу отметил кошачью плавность движений, гибкость тела, схожую с гибкостью молодых, тонких веточек, и нечеловеческую силу… Да, Хонт мог поклясться, что это невысокое хрупкое создание при желании оторвет ему любую конечность на выбор. Несмотря на разницу в росте и весе. Несмотря даже на то, что Хонт был вооружен, а дух, разумеется, безоружен.