ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Зомби утащили меня к забору и, держась подальше от жутких игрушек, перебросили на ту сторону. Лишь сейчас я понял, как они проникли внутрь. Защитный круг был нарушен. Кошка случайно сбила с плашки кукольную голову, открыв путь силам зла.
Мертвецы потащили меня в глубь парка. Там, за золотом и багрянцем кленов, скрывалась гигантская свалка. Кучи автомобильных покрышек, некондиционные бетонные плиты, старые журналы. Уютным огненным пятном оранжевела рваная палатка.
Над палаткой торчал шест с пугалом. О-о, вахтер наш, дядя Леня, сразу бы узнал его! Щегольской фрак, цилиндр, соломенные пряди парика… У подножия шеста дымился костер и скорчились бесформенные фигуры в ватниках. Призрачная бабочка пламени вцепилась в поленья, одновременно желая и страшась улететь в небо.
– Великий господин Самеди, – поклонились мои похитители, – барон наш и повелитель! Грязные отыскали человека.
Уродливые фигуры у костра даже не шевельнулись. Наконец один из зомби потянулся с кружкой к дымящемуся котелку, стоящему у входа в палатку, зачерпнул красной жидкости и принялся жадно пить.
Несколько капель упало в костер. Пламя ярко вспыхнуло и осветило профиль того, кого похитители называли господином Самеди. Лакированная поверхность кости сияла яркими полосами, словно бумеранг австралийских аборигенов. Китайские фломастеры, Цветов на двадцать, прикинул я. И чисто как выскоблено!
Это зомби. Инкарнации великого Субботы и Дшбхалаха-Уедо. Если верить антропологам, больше всего на свете они ценят гипнотизирующие ритмы, девственниц и крысиный яд. Они раскрашивают голую кость всеми цветами радуги – чем пестрее, тем, считается, больше кошмарных деяний на совести мерзавца.
– Человек подслушивал, барон. Его уши еще не сгнили, и он наушничал за великим мастером. Можно мы его съедим?
– Еще нет, грязные.
Раскрашенный череп барона уставился на меня. Ватник на вычищенной до кафельной белизны груди распахнулся, и мне показалось…
Нет, не показалось!