– А знаете, – вдруг сказал Антон, – может ведь случиться, что… Что вы умрете. Погибнете.

Таманский посмотрел в глаза Антону.

– Понимаете, о чем я говорю? В Аргентине вот-вот разразится гражданская война. И мало ли что может случиться. Вы и сами отлично понимаете, что будет, если вы просто не вернетесь. Но если вы погибнете, все получится иначе.

– А ведь может случиться так, что и тела не останется… – пристально глядя Ракушкину в глаза, сказал Костя. – Граната там…

– Или болото, – кивнул Антон.

Пикап подкинуло на какой-то яме. Костя сильно ударился затылком.

– Черт!

– Уже недолго. По моим прикидкам, скоро будет блокпост.

И действительно, индеец вскоре остановил машину. Пикап затормозил с диким скрежетом, пару раз дернулся и застыл. Фары погасли. Дорога погрузилась в темноту.

Ракушкин выскочил из кузова, следом выбрался Таманский. Они отошли от дороги подальше.

– Почему он стоит? – шепотом спросил Костя у Антона.

– Пережидает, – ответил Ракушкин. – Может быть, думает, что свет фар могли заметить с блокпоста. Не знаю.

Антон двигался в полной темноте, будто у него были глаза кошки. Шел уверенно, перепрыгивал через ямы, обходил препятствия. Таманский же путался в траве, то и дело спотыкался, чертыхаясь, падал.

– Сколько вы знаете примет? – вдруг поинтересовался Антон.

Таманский растерялся.

– Не считал. Кошки там, черные… Перед грозой утопленники всплывают.

– Понятно. Вот вам еще одна, современная. Если города не видно, значит, в стране переворот. – Ракушкин тихо засмеялся.

– Не понял.

– Зарева нет. Такой огромный город, как Буэнос-Айрес, всегда оставляет в небе зарево. Улицы, дома, вывески. А сейчас – нет.

Таманский хмыкнул.