– А вот я знаете что про кошек слышал… – Начал было он, но тут едва заметный силуэт Ракушкина нырнул вниз, а в лицо Косте ударили яркие огни.

– Стоять на месте! – заорал кто-то. – Руки за голову! Руки за голову!

Таманский, ослепший и испуганный, заметался. Дернулся в одну сторону, в другую. Отовсюду бежали люди и слепили яркие огни.

– Стоять!

Что-то твердое с хрустом вломилось ему в подбородок. Из глаз посыпались искры, и Костя рухнул на спину, закрывая голову руками от ударов, которые сыпались на него, казалось, со всех сторон.

– Лежать!

Его пару раз пнули, потом перевернули на живот, скрутили руки за спиной. После этого кто-то ухватил Таманского за волосы и заломил голову назад. Яркий свет ударил в лицо.

– Я советский гражданин, – прохрипел Костя. – Вы не имеете права!

Ему тут же сунули кулаком в зубы. Рот наполнился кровью.

Вокруг лопотали по-испански. Таманского быстро и сноровисто обыскали. Выгребли из карманов какую-то мелочь, документы и пистолет. За последнюю находку Костя получил еще пару пинков под ребра. Наконец его подняли под локти и куда-то поволокли. Он пытался идти сам, но после хорошо поставленного удара под ребра больше не рыпался и висел мешком. Таким же мешком его бросили у колес машины и оставили.

Таманский, повозившись в пыли, сумел сесть и прислониться спиной к колесу. Огляделся. Рядом стоял солдат с американской винтовкой и фонарем. Около переднего колеса лежала еще одна человеческая фигура, грязная, в крови и свернувшаяся калачиком.

– Антон? – позвал Таманский.

Солдат что-то рявкнул и пнул Костю в бок.

– Молчу, молчу… – пробормотал Таманский.

Он осматривался кругом, стараясь запомнить все. Машины, форму солдат, все, что попадало в небольшой круг света от фонарика постового.

Наконец к Косте подошел офицер. Он присел на корточки напротив Таманского и рявкнул:

– Имя!

– Константин Таманский. Я советский гражданин.

– Марксист?!

– Нет. Я советский подданный. В моих документах записано…