Егор разошёлся, забыл, что перед ним не студенты, диктовал совершенно по-профессорски, с уверенными интонациями. Павел слегка усмехнулся на это, а вслух спросил:

– Почему незаметно?

– Почему? – подхватил Княженцев; видно было, что у него ответ готов, – да потому, что трепаться об этом – себе дороже. Почему те немцы, когда вернулись с Амазонки, не стали говорить правду?.. А мы сами?! Вот мы дома расскажем всё, что видели, как ты думаешь?

– Хм! – Павел аж крякнул от неожиданности. – Не знаю, честное слово.

– Не знаю – значит, кет, – уверенно заявил Княженцев. И Аркадий выказал лицом, что – скорее нет, чем да.

– Не дозрело, выходит, пока человечество всё-таки… – понял он.

– Дозревает. – Егор поднял палец. – Ещё немного!

Павел вздохнул, откашлялся, сплюнул.

– Это и есть твоё главное?

– Не всё.

– Так давай всё.

– Даю, – не возражал Княженцев. – Теперь, думаю, ясно, что закрытие дольмена… вот ты, Пашенька, заткнул его с перепугу, а всё зря; закрытие дольмена бессмысленно: всё равно, что закрыть Америку. Многомерное время подступает, оно рядом – вот оно, у нашего порога. Будет оно лучше или хуже привычного – ей-богу, не берусь судить. Скорее всего, и так и сяк – будут в нём и свои плюсы, и своя печаль. Но в одном я уверен: пугаться нечего! Если уж мы, человечество, входим в большое время, то те одномерные времена со всеми их страстями, которые тебя так ужаснули, нами пережиты. Баста!

– Но ведь они же есть? – как бы возразил Аркадий.

– Есть. – Егор кивнул согласно. – Есть, очевидно, множество одномерных путей, так и не доходящих до многомерности. Вот тот хотя бы – с генералами да Бурдюками. И надо думать, полно таких…

– Неудачные заготовки?.. – В забелинском голосе явно слышалась ирония.

– Может быть. И очевидно, кого-то из них ждёт скверный конец. А может, и нет. Может быть, мы, ставши многомерными, сумеем выручить их, этих бедолаг. Вообще… – Тут Княженцев озорно улыбнулся. – Вообще, оказавшись там, мы с изумлением увидим, что вернулись на круги своя. К системе Птолемея, условно говоря. На самом деле, Земля в центре мира – того мира, великого. Здесь-то, в четырёхмерном, мы видим маленькую планетку, затерянную в пустом, жутковатом космосе, который действительно не более, чем тень. А там – весь этот космос и есть бескрайняя Земля под новым небом, чудесным образом ожившая Вселенная!..

Егор вдохновился, заговорил быстро, слова запорхали торопливо, сбиваясь.

– …Понимаете?! Мы и есть середина, самый центр мироздания – мы, люди и Земля! Вы знаете, только сейчас дошло: помните, эти чудаки всё лопотали – мол, «юго-восточные», «юго-восточные»… С автоматами!