— Бегом!

Капитан бросил взгляд через плечо и мерно застучал подошвами о камни. Иван подождал, пока вся цепочка промелькнет мимо, и пристроился рядом с замыкающим. На этот раз им был Сашка.

— Не пора менять дозорные пары?

Тот удивленно покосился:

— Еще же целый час до смены. Иван пояснил:

— Мне кажется, стоит сократить график. У нас уже давно не было… приключений. А если вспомнить, как гостеприимно нас встретили, я посмею предположить, что одной встречей дело не ограничится. Так что самое время.

Лицо Сашки посуровело. Минуту спустя четверо братьев прибавили ход и, обогнув голову колонны, быстро устремились вперед. Двое членов братства двигались впереди колонны, на расстоянии двух сотен шагов. А еще двое на сотню шагов слева и справа. Иван больше не собирался предоставлять возможным засадам ни единого шанса, поскольку теперь у него не было поблизости пары-тройки «СУ-38», готовых за пять минут разобраться со всеми встреченными проблемами.

— Шагом!

Все снова перешли на шаг. Темп бега он поручил задавать капитану, поскольку, несмотря на возраст или внешнюю хрупкость, любой из Перуновых братьев обладал несколько большим запасом выносливости, чем самый тренированный из спецназовцев. А потому капитан сам должен был определять темп движения, основным параметром которого была максимально возможная скорость при сохранении достаточной боеспособности. А от израильтянина вообще требовалось только одно — не отставать. И пока капитан вполне справлялся.

Из-за поворота тропы показались старший Медведь и Ласка-художница, которых заменили в головном патруле. Прапорщик, бежавший сразу за капитаном, растянул губы в глуповатой улыбке. Иван усмехнулся. Тот явно неровно дышал к Ласке. А капитан нахмурился. Ему было не до любовных романов у подчиненных. Он, конечно, испытывал полное доверие к столь непривычному боевому охранению, но привычка брала свое, и капитан все время вертел головой, ощупывая прищуренными глазами пологие склоны каменистых холмов, между которыми петляла дорога.

— Бегом!

Иван вздохнул и снова прибавил шагу. Все-таки в пешем марш-броске основным врагом становилась не столько усталость, сколько нудность. Особенно если он совершался в самом центре Сирийской пустыни.

Вопреки его опасениям день прошел спокойно. На ночевку остановились, как обычно, слегка в стороне от дороги. Живности в округе было маловато, а такую, какую можно было бы употребить в пищу без особой брезгливости, вообще надо было поискать. Но за три дня марша все уже подустали, и потому варево прапорщика, сварганенное из гречневых концентратов с добавлением старой доброй тушенки, было принято с благодарностью. Старлей даже пошутил: