— Вперед! — рявкнул по-дайкирийски шерх, и, глянув в его сторону, Сергей порадовался, что не пришлось сегодня калечить этого богатыря. Пока правила поединка будут заставлять сходиться между собой не единичных воинов, а целые команды, следовало беречь каждого сильного бойца. А уж хлестаться в бараках между собой представлялось и вовсе делом глубоко неумным…

До противника оставалось еще шагов двадцать, а Миронов уже видел своего противника — мускулистого загорелого бойца в бронзовом шлеме, с нагрудником из толстой черненой кожи. По комплекции такой же, как он, но значительно злее. Видно даже по глазам, что рвется в бой — все равно как цепной пес. Сам Миронов ноги переставлял вяло, и даже кривой его меч пару раз скользнул по песку, оставив позорную борозду. Впрочем, кроме Сергея никто более оружия не волочил, — шеренга наступала браво и слаженно.

— Ускорились! — Шматов безжалостно молотнул локтем под ребро приятелю, и Сергей разом встрепенулся. Потап был, конечно, прав. Схватка есть схватка, и соням на арене делать нечего. Совершенно не к месту вспомнилось, как однажды он вышел на ринг против добродушного парня Андрюхи, с которым дружил еще с детского сада и к которому при всем своем желании не мог испытывать какой-либо злости — ни обычной человеческой, ни даже спортивной. Самое смешное, что круглолицый Андрюха тоже не испытывал к нему злых чувств. Своего бить сложно, и ничего удивительного, что бой не получился. Два раунда они перетаптывались по рингу, безыскусно тузя друг дружку по плечам и перчаткам. Могли, конечно, что-нибудь и разыграть — хотя бы для виду, но не хватило ума. В итоге — уже во втором раунде оба получили по предупреждению за пассивность, а в третьем за один-единственный удар в лоб — победу с преимуществом в одно очко присудили Миронову. Словом, не бой, а одно название. Хотя и тогда Миронов ощущал немалый стыд. Как ни крути, Андрюха его не смог ударить, а он смог. Пусть несильно и пусть только в лоб, но дела это не меняло. И не помогли даже три литра пива, распитых совместно сразу после соревнований. Победа, пусть и липовая, встала меж ними недобрым барьером, дружба пошла вкось. Здесь же речь шла не об очках, а о жизни, а потому любое добродушие категорически воспрещалось. Кроме того, Сергей видел, что в этот раз против них выставили по-настоящему серьезных бойцов, а, значит, и рассчитывать на благополучный исход не приходилось. Потапу, может, еще и повезет. А им с Виктором вряд ли…

Противник налетел, как вихрь, сходу ударив ятаганам. Удар был жутким, но Сергею удалось каким-то чудом его отбить. В свою очередь он заученным движением ткнул мечом в живот врага, но назначение выпада было исключительно отвлекающим. Для того и тренировались они со Шматовым в дальнем углу барака. С торжествующим оскалом дайк играючи отбил выпад, отбил и второй, на который Сергей полагал главные свои надежды. И в эту самую секунду Миронов швырнул ему в лицо туфли — трюк, который вышел экспромтом и который сумел таки отвлечь на мгновение бойца. Вскинувшись, дайк отбил туфли рукой и немедленно пропустил мощнейший удар в грудь. Грамотно раскрутив вертушку, Миронов вонзил правую ступню в область сердца соперника и тут же на подскоке сработал левой ногой, угодив точно в челюсть рубаки. Удары получились чистыми, никакого финального завершения даже не понадобилось. Клацнув зубами и обморочно охнув, дайк рухнул на землю, как подкошенный. Миронов немедленно развернулся к Шматову, но и здесь все было кончено. Изумив своего противника стремительными финтами, Потап щадящее полоснул по руке, держащей саблю, и тут же без промедления нанес по голове дайка сильнейший удар плашмя.