— Шерхи с поля боя не бегут. Если же бегут, то они перестают быть шерхами. Раз надо драться, я буду драться. За себя и за брата…

Дверь за их спинами отворилась практически бесшумно, но нервы всех четверых были столь напряжены, что легкий скрип дерева заставил их вздрогнуть.

— Это еще что за хрен с горы… — начал было Танкист и тут же умолк. В сопровождении сотника-суфана и десятка вооруженных стражников в барак вошел пышно разодетый дайк.

— Ишь, павлин какой! — фыркнул Миронов и немедленно ощутил, как нечто невидимое стиснуло его плечо. Та самая рука-невидимка, о которой поминал Салудин…

— Тише! — шепнул он. — Это сам Фебуин.

— Какой еще Фебуин?

— Каргал, — шепнул шерх. — Вождь десятитысячник, один из ближайших советников мафата.

Слова свои Салудин, сопроводил непонятным жестом, быстро коснувшись лба и груди, после чего с почтительностью поднялся с лавки.

— Нам тоже встать? — шепнул Миронов.

Но ответить Салудин не успел. Рукой, увенчанной золотым браслетом, каргал величаво махнул обитателям барака, разрешая сидеть.

— Рад тебя встретить здесь, славный Салудин из рода Каро! — напевно произнес он. И хотя половины слов россияне не поняли, но выручила интонация гостя.

— И я рад тебя приветствовать, высокородный каргал!

— Жаль, что судьба забросила тебя в стан рабов, но уверен, все очень скоро изменится. — Фебуин неспешно огладил свою пышную бороду, поправил роскошную, унизанную самоцветами цепь, внимательно посмотрел на россиян. — Какой язык понимают твои соседи?

— Их родной язык — русский. По дайкирийски они тоже немного понимают, но говорят пока плохо. Будет лучше, если я буду переводить.

— Да будет так, милейший Салудин! — брезгливо оглядев убранство барака, каргал сделал знак своим слугам, и двое из них немедленно принесли нечто вроде небольших ковриков, быстро застелив ближайшие лавки. Еще трое слуг распахнули принесенный сундук, из которого на свет вынырнул поднос с диковинными фруктами и высоким явно не пустующим кувшином.

— Будет лучше, если мы пересядем. — Сказал Фебуин. — А заодно поднимем кубки за вашу сегодняшнюю победу. Уверен, такого вина вы давно не пробовали.

— Это точно! — хмыкнул Танкист и первым двинулся к застеленным коврами лавкам.

* * *

Пожалуй, один только Танкист и пил вволю. Шматов с Мироновы ограничились тем, что только попробовали вино, после чего с жадностью налегли на фрукты, благо последние обладали замечательным вкусом, напоминая нечто среднее между ананасом, морковью и персиком. Была здесь, впрочем, и привычная слива вперемешку с краснощекими яблоками, дразнили взор тугие кисти винограда. Все, разумеется, отменного качества, без пятен, червоточин и гнили. Еще одна причина, по которой, верно, понравилось Ксении местное житье-бытье. Можно было не сомневаться, что за того же несчастного червяка, обнаруженного в яблоке каргалом или мафатом, кого-нибудь из слуг немедленно приговаривают к наказанию. Может быть, даже к смерти. Так или иначе, но вино господа офицеры только пригубливали, справедливо рассудив, что головы лучше сохранять трезвыми — в особенности накануне решающего боя. Танкист же себя ни в чем не ограничивал, поскольку чуть ранее по общему соглашению бывшего зека произвели в оруженосцы, лишив, таким образом, права на поединок. Татуированный приятель особенно не ерепенился, хотя и попытался поначалу изобразить обиду. Как бы то ни было, но вино быстро поправило его настроение, и очень скоро каргал стал поглядывать на Танкиста с отеческой благожелательностью. Иначе и быть не могло, так как последний бесцеремонно перебивал всех и каждого, то и дело встревал в беседу, веско высказывая собственное мнение. Такое поведение позволительно не каждому, и ничего удивительного, что Фебуин решил прислушиваться к мнению этого маленького человечка.