— Куда мы идем? — спросила Ривка, когда он резко изменил направление.

— Точно не знаю, — ответил Мойше. — Давай просто потолкаемся вокруг: и поглазеем, где чем торгуют.

«Потолкаемся вокруг и дадим людям Анелевича нас заметить», — подумал он.

Словно в далеком сне, Мойше вспомнил довоенные времена, когда он мог зайти в любой варшавский магазин: бакалейный, мясной или торгующий одеждой, — маг выбрать, что хочется, и не сомневаться, что у него хватит злотых за это заплатить. По сравнению с теми днями рынок на Гесьей улице был олицетворением нищеты. Но если сравнить его с рынком внутри гетто, когда в Варшаве хозяйничали нацисты, он казался воплощением изобилия, доступного лишь пыхтящим сигарами капиталистам с Уолл-стрит.

Люди толкались между лотками и прилавками, покупали и меняли одно на другое: хлеб на книги, — продовольственные карточки на мясо, водку на овощи. Ящерам, следящим за Русси я его семьей, пришлось подойти ближе, дабы не потерять свои жертвы и не позволить всем троим незаметно раствориться в толпе. Но и здесь им приходилось нелегко: за спинами — более рослых, чем они, людей ничего не было видно. Вдобавок их постоянно оттирали от семейства Русси.

Неожиданно Мойше обнаружил, что окружен плотным кольцом крепких мужчин. Собрав всю свою волю. он заставил себя оставаться спокойным. Большинство окруживших его были бойцами Мордехая Анелевича. Что бы ни произошло, это произойдет сейчас. Один из людей Анелевича наклонился и что-то прошептал Ривке на ухо. Она кивнула, крепко стиснула руку Мойше, затем отпустила. Он слышал, как она сказала: «Идем, Рейвен». Двое дюжих бойцов отгородили Мойше от жены и сына.

Он отвел взгляд, кусая губы и сдерживая подступившие слезы.

Вскоре Мойше опять ощутил в своей ладони чью-то руку. Он быстро обернулся, отчасти страшась, что ошибся, отчасти радуясь, что все-таки не придется расставаться с Ривкой и Рейвеном. Но рядом стояла незнакомая молодая женщина, чьи пальцы переплелись с его, — светлокожая, сероглазая брюнетка. Возле нее стоял мальчик.

— Мы еще немного походим по рынку, затем вернемся к вам домой.

Русси кивнул. Пальто на женщине было похоже на пальто его жены, а шапка принадлежала Ривке. «Такой трюк, — подумал Мойше, — вряд ли одурачил бы эсэсовцев, но для ящеров люди выглядят почти одинаково…» Скорее всего они узнавали Ривку по ее шапке, а не по чертам лица. Во всяком случае именно на этом и строился план Анелевича.

Первым порывом Мойше было вытянуть шею и посмотреть, куда бойцы уводят его семью. Он подавил этот порыв. Потом до него наконец дошло, что он держит за руку не свою жену, а чужую женщину. Мойше отпрянул, словно рука женщины вдруг раскалилась докрасна. Ему пришлось бы куда хуже, если бы незнакомка вздумала смеяться. К счастью для Русси, она просто понимающе кивнула.