— Может быть, она к вам еще вернется, — сказал он, наконец, но собственные слова показались ему какими-то ненатуральными.

— Не похоже, — презрительно рассмеявшись, ответил Ларсен. — Она продолжает спать с вонючкой Сэмом Иджером! Я точно знаю. Женщины! — Ларсен хлопнул себя по лбу. — Без них жить невозможно, а они с тобой жить не желают.

Гроувс не виделся со своей женой вот уже несколько месяцев и тоже не посылал ей никаких писем или сообщений. Однако он совсем не боялся, что она от него сбежит. Его беспокоило только одно — все ли у нее в порядке. Возможно, дело в том, что они старше и спокойнее, чем Ларсен и его бывшая жена. Или брак у них надежнее. А может быть (такая мысль ему совсем не понравилась), он просто не знает, о чем ему следует волноваться.

Гроувс быстро взял себя в руки и проговорил:

— Доктор Ларсен, не позволяйте личным неприятностям влиять на вашу работу. Вы не имеете права. От ваших исследований зависит судьба всей страны и, возможно, всего человечества.

— Я знаю, — проговорил Ларсен. — Но беспокоиться обо всем человечестве трудно, когда один конкретный человек, который так много для тебя значит, вытворяет такое.

Тут Гроувсу возразить было нечего, да он и не стал пытаться.

— Вы не единственный пассажир нашей лодки, — сказал он. — Подобные вещи постоянно случаются — наверное, во время войны чаще, потому что сегодня все перепуталось и нарушен привычный порядок вещей. Вам необходимо собраться и продолжать жить и работать дальше.

— Вы думаете, я не понимаю? — спросил Ларсен. — Я повторяю это себе по сто раз в день. Но я же постоянно с ней сталкиваюсь, вижу с другим. Невыносимо!

Гроувс подумал, что, по-видимому, следует отослать Иджера — кажется, Ларсен сказал, что его так зовут — куда-нибудь в другое место. Сейчас гораздо важнее, чтобы физик, а не переводчик ящеров чувствовал себя счастливым и спокойно делал свою работу. Но уверенности в том, что Барбара вернется к первому мужу, у него не было. Ведь она беременна.

Они с Иджером никогда в жизни не поженились бы, если бы не думали, что Ларсен погиб. Они постарались сделать все как полагается, поступили правильно — с их точки зрения. И ошиблись, но в этом нет их вины. Ведь люди не машины, а живые существа.

Гроувс жалел, что не может приказать Барбаре вернуться в постель Йенса ради блага своей страны. Какое простое и отличное решение. Средневековому барону такой приказ сошел бы с рук, женщина из двадцатого века плюнет ему в лицо, как только он попытается открыть рот. Вот что такое свобода… хотя, порой, она доставляет серьезные неудобства.