— Нет, — одновременно заявили по-русски Васильев и Герман.

— Ну вот, начинается, — прошептал Бэгнолл Джерому Джонсу. Тот только молча кивнул. — Нужно что-то сделать, прежде чем они снова пустятся в свои идиотские пререкания. Я еще не забыл, как большевики поцапались с нацистами на прошлой неделе. Не знаю, как ты, но мне не хочется оказаться между двух огней.

— Мне тоже не хочется, — прошептал в ответ Джонс. — Если так сражаются на земле, благодарение Богу, что есть военно-воздушные силы, вот что я вам скажу.

— Кто ж тут спорит? — согласился Бэгнолл. — Ты не забыл, мне уже пришлось почувствовать это на собственной шкуре. Ты не участвовали в рейде на базу ящеров, расположенную к югу отсюда.

«Они не захотели тобой рисковать», — подумал он без особого раздражения. — «Мы с Кеном и бедняга Эл… ну, нас можно и заменить, а вот ты… слишком хорошо разбираешься в своих радарных установках».

— Я просил, чтобы меня тоже взяли в тот рейд, — словно угадав его мысли, проговорил Джонс. — Но проклятые русские не пустили.

— Правда? Я не знал.

Джонс сразу вырос в глазах Бэгнолла. Добровольно пойти под пули мало кто согласится, в особенности, если ты не обязан это делать.

— Да какая разница! Нам нужно подумать о том, что происходит сейчас, а не вспоминать прошлое. — Он встал и громко сказал по-русски: — Товарищи! — Даже Бэгнолл знал это слово. А Джонс, тем временем, продолжал сначала по-русски, а потом по-немецки: — Если вы хотите преподнести Псков ящерам на тарелочке с голубой каемочкой, давайте, продолжайте в том же духе.

— Так-так! И какое же решение вы предлагаете? — поинтересовался Курт Чилл. — Может быть, выбрать главнокомандующим вас? — Его холодная жесткая улыбка напоминала волчий оскал. Джонс покраснел и быстро сел. — Представляю себе, генералы пляшут под дудку простого солдата, немного разбирающегося в радарных установках. Ничего не выйдет.

— А почему? — Бэгнолл поднялся на ноги. Он говорил только по-немецки, да и то не слишком хорошо, но решил не отступать: — Красная армия не доверяет Вермахту, а Вермахт — Kpaq-ной армии. Мы, англичане, сделали что-нибудь такое, чтобы вызвать подозрения в нашей лояльности у той или другой стороны? Пусть генерал Чилл командует. Если русским не понравятся его предложения, они пожалуются нам. Если мы посчитаем приказы разумными, русские должны будут им подчиниться, словно их отдал сам Сталин. Разве не справедливо?

Повисла напряженная тишина, если не считать тихого бормотания переводчика, который докладывал Васильеву, что сказал Бэгнолл. Через несколько секунд Чилл заявил: