Мало, мало. Ручные насосы гнали воду в огонь из реки, но не справлялись. Пламя заставляло спасателей отступать от пострадавших, спасая собственную жизнь.

Бэгнолл в безнадежном отчаянии посмотрел на Кена Эмбри. Лицо пилота было измученным и черным от сажи, на которой стекавшие капли пота прочертили несколько чистых полосок. У него был ожог на щеке и порез под глазом с другой стороны. Бэгнолл был уверен, что сам выглядит не лучше.

— Какого черта мы теперь будем здесь делать? — спросил он. Его рот был полон дыма, словно он разом выкурил три пачки сигарет. Когда он сплюнул, слюна оказалась темно-коричневой — почти черной. — Германский комендант мертв, один из русских командиров тоже, второй ранен…

Эмбри вытер лоб тыльной стороной ладони. Поскольку она была такой же грязной, как и лоб, цвет не изменился ни там, ни тут.

— Будь я проклят, если знаю, — устало ответил пилот. — Собрать все по кускам и продолжить, сколько сможем, я полагаю. А что еще?

— Здесь — ничего, — сказал Бэгнолл. — Но вот оказаться в Англии в весеннее время…

Мечта улетучилась, размозженная, словно рука Александра Германа. Остались только руины Пскова. Ответ Эмбри был лучшим из возможных. Несмотря на то, что оставался гнусным.

* * *

Возвещавшие налет сирены вопили, как грешники в аду. о котором с таким удовольствием рассказывали польские католические священники. Мойше Русецкий не верил в вечное наказание. Теперь, пережив воздушные налеты в Варшаве, Лондоне и Палестине, он начал подозревать, что ад в конечном счете может оказаться чем-то реальным.

Дверь его камеры открылась. В проеме стоял угрюмый охранник. В обеих руках он держал по автомату «стэн». Даже для него это было, пожалуй, многовато. Затем, к удивлению Русецкого, охранник протянул один автомат ему.

— Вот, возьмите, — нетерпеливо сказал он. — Вас освобождают.

Он вытащил из-за пояса пару магазинов и также отдал Русецкому. Судя по их весу, они были полностью снаряжены.

— Обращайтесь с ними бережно, как с женщиной, — посоветовал охранник. — Они легко сгибаются, особенно в верхней части, и потом не получается правильной подачи.

— Что значит «освобождают»? — потребовал ответа Мойше почти с возмущением.

События опережали его. Даже с оружием в руках он не чувствовал безопасности. Они что, выпустят его из этой камеры, позволят дойти до угла и затем прошьют пулями? Подобные трюки устраивали нацисты.

Охранник раздраженно выдохнул.

— Не будьте глупцом, Русецкий. Ящеры вторглись в Палестину, не прерывая переговоров с нами. Похоже, они собираются победить здесь, поэтому мы делаем все, чтобы продемонстрировать им свою лояльность, — создаем англичанам неприятности, которые придутся по вкусу этим тварям. Но мы не хотим, чтобы вы оказались между нами и ящерами. Когда они потребуют выдать вас после окончания боев, мы не хотим оказаться в ситуации, когда вынуждены будем сказать либо «да», либо «нет». Вы — не наш. Теперь дошло?