Через мгновение он вернулся.

— Введите Большого Урода, — сказал он.

— Будет исполнено, адъютант главнокомандующего флотом, — ответил Золрааг.

Они говорили на своем языке, но Мойше смог понять их.

— Главнокомандующий флотом? — сказал он, гордясь тем, что, несмотря на удивление, не забыл добавить вопросительное покашливание.

Но ящеры все равно игнорировали его вопрос. Он даже не мог себе представить, что главнокомандующий флотом находится на поверхности земли.

Раскраска тела Атвара была такой же, как на левой стороне тела Пшинга, но покрывала все тело. В остальном для Русецкого он выглядел как обычный ящер. Мойше мог отличать одного чужака от другого только после того, как общался с ним некоторое время.

Золрааг торжественно объявил:

— Благородный адмирал, я представляю вам тосевита Мойше Русецкого, который наконец возвращен в заключение к нам.

— Я приветствую вас, благородный господин, — сказал Мойше так вежливо, как только мог: нелогично оскорблять главного ящера.

Но все равно он не избежал ошибки.

— Я приветствую вас, благородный адмирал, — резко сказал Золрааг.

Мойше повторил фразу, на этот раз с должным почтением.

— Так лучше, — сказал ему Золрааг.

Атвар тем временем изучал его с головы до ног, двигая глазами независимо один от другого, что было свойственно ящерам и действовало на людей угнетающе. Главнокомандующий заговорил на своем языке, причем слишком быстро, чтобы Мойше мог понять. Золрааг перевел его слова на немецкий.

— Благородный адмирал желает знать, поражены ли вы ошеломляющей мощью Расы.

Вместо слова «Раса» он использовал немецкое слово «фольк», то есть «народ». У Мойше снова встопорщились волосы на шее — это слово использовали и нацисты. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и дать ответ.

— Скажите главнокомандующему, что я не поражен. Если бы Раса обладала ошеломляющей мощью, эта война давно закончилась бы.

Он подумал, что такой ответ рассердит Атвара. Он надеялся, что этого не произойдет. Он должен быть осторожен в своих высказываниях, не столько ради себя, сколько ради Ривки и Рейвена. К его облегчению, рот Атвара открылся. Смотреть на мелкие острые зубки и длинный раздвоенный язык ящера было неприятно, но это означало, что его слова скорее позабавили главнокомандующего, чем расстроили.

— Истинно, — сказал Атвар слово, которое Русецкий знал. Он кивнул, чтобы показать, что понял. Атвар продолжил на своем языке, и Золрааг снова перевел: