И он снял свою черную форменную фуражку в знак уважения к смелости этого человека.

— Должно быть, все сделали как надо, — согласился Скорцени. — Одна только тонкость — он так и не узнал, что его погубило.

Ягер вспомнил об огненном шаре, который он видел к востоку от Бреслау, том самом, который остановил наступление ящеров на город. Он попытался представить себя в середине этого огненного шара.

— Ты прав, — сказал он. — Это все равно, что швырнуть человека внутрь Солнца.

— Наверняка так и было, — сказал эсэсовец.

Он шел рядом с Ягером, бессмысленно насвистывая сквозь зубы. Через несколько шагов он спросил — самым будничным тоном:

— Как там твой еврейский приятель из Лодзи, сообщает что-нибудь? Радуются они тому, что получили от меня?

— Ни слова от них я не слышал, — правдиво ответил Ягер. — Я не удивлюсь, если после товара, который ты попробовал им сбыть, они вообще перестанут доверять немцам. — Он подумал, что выбрал для газовой бомбы прекрасный эвфемизм. Надо будет использовать его и в будущем. — Они до сих пор не позволяют ящерам использовать Лодзь в качестве опорного пункта против нас, несмотря ни на что.

— Как сентиментально, — сказал Скорцени с тонкой сардонической усмешкой. Он ткнул Ягера в спину так, что тот едва не ударился головой в ствол березы. — Но очень скоро это потеряет всякое значение.

— Потеряет? — По спине Ягера побежали мурашки. Значит, Скорцени что-то слышал. — Они собираются приказать нам захватить город? Не уверен, что мы сможем сделать это. Даже если удастся, в уличных боях наша техника станет мишенью.

Скорцени расхохотался, он хохотал громко и долго. С березы донесся негодующий крик белки.

— Нет, они не собираются совать ваш стержень в колбасную машину, Ягер, — сказал он. — Как я это понимаю. Если мы смогли преподнести подарок ящерам в Александрии, сможем осчастливить и евреев в Лодзи.

Ягер был лютеранином. Он пожалел, что не католик. Ему очень хотелось перекреститься. Ошибиться в том, на что намекал Скорцени, было невозможно.

— Как вы доставите ее в Лодзь? — спросил он с неподдельным удивлением. — Евреи больше никогда не доверятся вам — нам всем. Могут предупредить и поляков. Боже, если только они узнают, что будет в этой вашей бомбе, они могут предупредить и ящеров.

— К черту ящеров. К черту поляков. К черту и евреев тоже, — сказал Скорцени. — На этот раз я не воспользуюсь ничьей помощью. Когда груз прибудет сюда, я доставлю его лично.

* * *

— Вы должны работать, — сказал Давид Нуссбойм на языке ящеров и добавил усиливающее покашливание. — Если вы не будете работать, они уморят вас голодом или просто убьют.