«Тоже неплохо», — подумал Молотов.

— Сделайте за три, если сможете. Главное здесь — результат, а не метод. Если Каган не в состоянии понять это, он дурак.

Когда Курчатов перевел это Кагану, американец вскочил с места, встал по стойке смирно и выбросил правую руку в гитлеровском приветствии.

— Товарищ народный комиссар иностранных дел, я не думаю, что вы его убедили, — сухо сказал Курчатов.

— Убедил я его или нет, меня не беспокоит, — ответил Молотов.

Про себя — не допуская никаких внешних проявлений недовольства — он добавил еще один факт к делу Кагана, которое завел лично. Может быть, когда война закончится, этот слишком умный физик обнаружит, что домой вернуться не так-то просто. Но это пища для размышлений в будущем.

— Каковы мотивы его сотрудничества с нами? Вы не видите риска? Его привередливость не влияет на его полезность?

— Нет, товарищ народный комиссар иностранных дел. Он — откровенный. — Курчатов кашлянул в кулак: это гораздо хуже, чем просто откровенность. — Но кроме того, он еще и предан делу. Он будет работать с нами.

— Очень хорошо. Я полагаюсь на вас, присматривайте за ним.

«Твоя голова ляжет на плаху, если что-нибудь пойдет не так», — вот что имел в виду Молотов, и Курчатов в отличие от Кагана был вовсе не таким наивным, чтобы не понять намек. Народный комиссар иностранных дел еще не закончил:

— В ваших руках — будущее СССР. Если мы вскоре сможем взорвать одну из таких бомб и в короткий срок изготовить новую, то продемонстрируем чужакам — империалистическим агрессорам, — что мы в состоянии сравняться с ними по уровню вооружения и наносить им удары, которые впоследствии станут для них смертельными.

— Наверняка они смогут нанести такие же удары и нам, — ответил Курчатов, — и наша единственная надежда уцелеть состоит в том, чтобы сравняться с ними, как вы сказали.

— Такова политика великого Сталина, — согласился Молотов, что одновременно означало: именно так и должны развиваться события. — Он уверен, что так и будет, стоит нам показать ящерам, на что мы способны. Они станут более уступчивыми в переговорах, цель которых — изгнание врагов с территории нашей Родины.

Народный комиссар иностранных дел и советский физик смотрели друг на друга, а Макс Каган всматривался в них обоих с удрученным непониманием.

Молотов видел, как в глазах Курчатова мелькнула некая мысль. Он заподозрил, что физик увидел ту же мысль и в его собственных глазах, несмотря на каменную маску, якобы приросшую к его лицу. Но этой темы лучше не касаться.

«Лучше, чтобы великий Сталин оказался прав».