— Две пинты лучшего горького, — сказал он Наоми и добавил еще несколько монет. — А это для вас, если не возражаете.

— Благодарю вас, нет, — сказала она и сдвинула лишние монетки обратно к Раундбушу.

Остальные она смела в коробку под стойкой. Гольдфарбу хотелось, чтобы она перестала работать здесь, но она получала гораздо больше, чем он. Владелец «Белой лошади» мог поднимать цены, чтобы идти в ногу с инфляцией, скачущей по британской экономике, и почти тут же повышать жалование. Скудное жалование Гольдфарба, служащего королевских ВВС, отставало на несколько бюрократических шагов. Когда его призвали в 1939 году, он мог думать, что получает приличные деньги, — теперь они почти равнялись нищете.

Он проглотил свою пинту и купил вторую. Наоми позволила ему взять пинту и для нее, невзирая на протесты Бэзила Раундбуша.

Они уже подняли свои кружки, когда кто-то за спиной Гольдфарба спросил:

— Кто эта твоя новая приятельница, старик?

Гольдфарб не слышал этого кентерберийского выговора уже целую вечность.

— Джоунз! — сказал он. — Я не видел тебя так давно, что уж подумал, что ты расстался с жизнью. — Затем он бросил взгляд на товарищей Джерома Джоунза, и его глаза расширились еще больше. — Мистер Эмбри! Мистер Бэгнолл! Я и не знал, что вы объявились дома!

Последовали представления. Джером Джоунз замигал от удивления, когда Гольдфарб представил Наоми Каплан как свою невесту.

— Счастливец! — воскликнул он. — Нашел себе прекрасную девушку, и ставлю два против одного, что она не снайпер и не коммунистка.

— Э-э… нет, — сказал Дэвид. Он кашлянул. — Я не ошибусь, если предположу, что в недавнем прошлом ты не так уж плохо проводил время?

— Ты и половины не предположишь! — ответил специалист по радарам с непривычной искренностью. — Даже половины.

Гольдфарб узнал эту интонацию — так говорят о местах и делах, о которых не хочется вспоминать. Чем больше он думал об этом, тем больше ему хотелось отвлечься.

К стойке бара вернулась Сильвия с подносом пустых кружек.

— Боже мой, — сказала она, взглянув на вновь прибывших. — Посмотрите, кого ветер принес к нам. — Она инстинктивно пригладила волосы. — Где же вы, парни, болтались? Я думала… — Она не договорила, хотя ей в голову явно пришла та же мысль, что и Гольдфарбу.

— В прекрасном, романтичном Пскове. — Джордж Бэгнолл закатил глаза.

— Где это, как вы назвали? — спросила Сильвия.

— Если провести линию от Ленинграда до Варшавы, она пройдет недалеко от Пскова, — ответил Бэгнолл.

Гольдфарб мысленно представил себе карту.

Джером Джоунз добавил: