Оставалось только стоять и ждать, что он предпримет дальше.

– Кто бы мог подумать, – проворчал Бигман, качая полями соро и опуская ладонь на плечо Отшельника. – Большая летучая мышь. Мы путешествуем с большой летучей мышью. Точнее, крысой. Я же их терпеть не могу…

Отшельник кивнул и успокаивающе похлопал прыгуна по спине. Я промолчал, воздержавшись от каких-либо комментариев. Мне стало ясно, каким образом Нкот сумел произвести разведку территорий Проколда за одну ночь. Он просто слетал туда и обратно. Транс использовал отпущенное время по-своему, занявшись проверкой работоспособности заново отращенной, ничем не отличавшейся от прежней кисти, – сжимал и разжимал короткие пальцы, вертел кистью в разные стороны.

Впрочем, вынужденное безделье длилось недолго. Через минуту мы без предупреждения вошли в слияние. Звенящий мир звуков и красок уже привычно ворвался в сознание, и наши восприятия слились. Мы увидели мир глазами Нкота.

Ядовитая полоса сверху оказалась неожиданно широкой – метров сто, не меньше, и тянулась до горизонта в обе стороны не по прямой, а загибаясь широкой дугой, как бы очерчивая некий неохватный взглядом круг. По странной прихоти ассоциации вообразился гигантский бублик, в центр которого рвался наш небольшой отряд. Благополучно пролетев над смертельно опасным препятствием, Нкот спикировал вниз и приземлился. По плоскости равнины, оказавшейся по ту сторону уже фиолетовой, а не красной, беспорядочно, без всякой прослеживаемой системы, бродили странные желто-зеленые бездымные «факелы» метровой высоты. Время от времени они сталкивались, вспыхивая и вырастая на мгновение вдвое, затем расходились снова. На появление Нкота они не обратили внимания, как и он на них. Его мысль скользнула в общее сознание:

– Давай, Бигман, действуй.

– Подойдите ближе и возьмитесь все за меня, – немедленно скомандовал прыгун.

Две руки тут же легли ему на плечи – моя и Отшельника, а низкорослый Целитель вцепился шелтянину в пояс.

– Хорошо, – сказал Бигман и глубоко вдохнул…

Тугой хлопок лопающегося воздушного шара. Тело пронзила боль, прошла раскаленной спицей по всему позвоночнику, вместо крови в жилы плеснул жидкий огонь, сетчатка глаз треснула, словно стекло от удара камня, разлетаясь в мелкую пыль, и…

И я выпал на поверхность равнины рядом с Нкотом, одновременно с обрывом слияния: полуослепший, хрипящий от нехватки воздуха в груди, перехваченной тугими жгутами адской боли; сердце тяжко ухнуло куда-то вниз, отказываясь биться, голова шла кругом, налившиеся свинцовой тяжестью ноги подкашивались, не желая служить, желудок судорожными болезненными спазмами выворачивался наизнанку. Было настолько плохо, что мелькнула мысль, что мне пришел конец. Хотелось как можно скорее потерять сознание и больше ничего не чувствовать, но земля продолжала беспощадно вертеться перед глазами, а проклятый свет не желал меркнуть.