Первым порывом парня было следовать за Рогисом куда угодно. Однако перспектива оказаться среди чужих, потерять всякую возможность встретиться с родными, друзьями испугала юношу.

– Вы с Егосой будете прилетать к нам в гости? – спросил он Игоря.

– Если получится – наведаемся, – ответил Игорь с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал.

– Тогда уговорили – остаюсь.

– Вот и хорошо. До города идем вместе, потом – в разные стороны.

Привал закончился на грустной ноте, и поэтому дальнейший путь продолжили в напряженной тишине. Занятые каждый своими мыслями, они неожиданно наткнулись на худощавого старичка в клетчатой майке, шортах и ярко-желтой накидке, наброшенной на плечи. Вид у него был несколько карикатурный.

– День добрый, путники. Куда путь держите?

– Здравствуйте, – поздоровался за всех Магин. – Идем в город, не подскажете, далеко еще?

– И рад бы, да не могу, касатики, – криво усмехнулся старик.

Его улыбка Игорю не понравилась.

– Это почему же?

– А все, ваша дорожка кончилась здесь. Про деда Никитуса небось слыхивали?

– Пока не довелось.

– Странно, – старичок был искренне удивлен. – Ну да ладно, я и сам поведать могу. Дед Никитус – страшный человек. Двадцать лет назад его шибко обидели. За пустяк. Подумаешь, девицу случайно прирезал. Так зачем было орать во все горло, когда тебя грабят? Не насилуют же, в самом деле. Смертный приговор ему вынесли, всенародный. Да только привести его в действие не сподобились. Убег он от палачей, – рассказчик упивался своим повествованием, делая огромные паузы между предложениями. – В лесу Тербунском обосновался. Теперь сам и суд вершит, и приговор выносит, точно такой, какой ему был предназначен. Всем, кого в своем лесу повстречает.

– Интересная у вас история, прямо заслушаешься. Хоть бери – и роман пиши. Жаль, некогда нам, спешим. – Дедок все меньше нравился Игорю, но марать об него руки как-то не хотелось, да и не привык он драться со стариками.

– Какие же вы непонятливые, – старый хрыч поднял руку, и на поляне появилось человек двадцать бродяг, один краше другого. – Сразу видать – не местные. Лес этот называется Тербунским, а дед Никитус перед вами. Прошу любить и жаловать.

Старик поднялся с пенька, театрально выполнил легкий реверанс под гогот лесного сброда. Затем с таким же позерством вытащил из-за спины тесак с широким длинным лезвием.

– Суд деда Никитуса приговаривает сих двух мужчин к немедленной смерти, а девицу к временному заключению с последующим уточнением приговора, – похотливый взгляд так и сверлил женщину.

Магин почувствовал знакомый прилив сил, вызванный вскипающей злостью. «Не стоит эта сволочь того», – мысленно сказал он своей ярости, припоминая последнюю стычку на Ако. Не хотелось терять контроль и превращаться из-за такого ничтожества в зверя.