– Какому еще следствию? – заспанный Барма смотрел одним глазом и вообще выглядел потешно – взъерошенный, пижамная куртка вывернута наизнанку.

– Так говорят полицейские дознаватели в книжках, – сообщил Иван, проскальзывая внутрь, мимо хромого. – Жену не разбудим?

– Да уж разбудили, – Рагацца, заспанная, под стать мужу, появилась на пороге гостиной в полном боевом облачении: тяжелый домашний халат, ночная сеточка на пышных волосах. Зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Ваня, что случилось? Ты хоть завтракал?

– Зришь в самый корень, душа моя! – Иван потер ладони в предвкушении домашнего завтрака. – Конечно, натощак! Цени, Барма! Такая женщина на вес золота! Истину видит одним глазом!

– И под это дело наливочку! – мигом оживился хозяин. – Немного. Ибо дело чрезвычайной важности, милая! Соображаешь?

– Соображаю, – Рагацца многозначительно посмотрела на Ивана, и когда муж отвернулся, пальцами показала «чуть-чуть». Обломок согласно кивнул.

Ну… за успех

– Удивительная вещь – твой список, – Иван похлопал себя по нагрудному карману. – Весьма удивительная. Ты хоть понимаешь, о чем речь?

– Не вполне! – заявил Брама, облизываясь на наливку. – Я с утра вообще плохо соображаю. Твое здоровье!

Он опрокинул в себя рюмку сливовки и блаженно закряхтел. Иван подождал, пока секретарь откашляется, вынул лист из кармана и подвинул к нему. Барма взял список, развернул, бездумно поводил по нему пальцем и вопросительно уставился на обломка.

– И что я должен здесь увидеть? Я сам писал эту бумагу. Со вчерашнего дня в ней ничего не добавилось кроме складок.

– Каким в списке Стоик? – терпеливо спросил Иван.

– Пятым. Убит.

– А четвертый?

– Урсус. В госпитале.

– Ничего странным не кажется?

Барма несколько секунд смотрел на лист, затем помрачнел. До него дошло.

– Не сделай ты список у меня на глазах, – сказал Иван, – подумал бы, что убийца имеет такой же.