Чем ближе существа подбегали к лагерю, тем меньше в них оставалось звериного. Наконец они поднялись на задние лапы… или ноги? Последние шаги делали уже не животные, а люди, юноша и девушка. Нагие, бледные, с желтоватой кожей и короткими бледно-рыжими волосами. Фигуры у них были не самыми правильными, и не самыми привлекательными были их лица, но, безусловно – это были люди.

– Ого! Что за фокусы с переменой облика? – шепотом спросил Иван у Корагга. – Эти желтушные красавцы, случайно, не родственники нашему государю-императору, да хранит его Фанес?

– С чего бы? – так же шепотом отозвался Корагг.

– Слышал я, как-то он в зверином облике целый месяц покрывал не то росомаху, не то…

– Цыц, кощунник! Правду, видно, говорят: у обломка ничего святого, кроме чресл.

– Шучу.

– За такие шуточки можно и по зубам схлопотать, – буркнул Корагг с нарочитой суровостью.

Глаза его, однако, смеялись, и это давало Ивану повод предположить, что скоро острута о родстве монарха и пятнистых животных станет известна остальным перехватчикам «омеги».

– Химероиды это. По науке мудрено называются, а по-простому – «хорьки». Ты, брат, не слишком зрению доверяй. Они только нас, слепошарых, заморочили, будто в парня и девку превратились. А на самом деле по-прежнему зверюги. Только Модесту глаза не отведешь, он подлинную сущность любой твари на раз-два видит. Полноименный!

– Откуда он их знает?

– Государственная тайна.

– Брось секретничать. Я сам теперь полноправный омеговец.

Корагг помялся для порядка и сказал:

– Вообще-то ты, конечно, никакой не омеговец. Так, сбоку припека, отставной козы барабанщик, ну да ладно… Дим с Лексом вытащили однажды этих «хорьков» из крутой заварушки. По наводке Модеста, само собой. Дело в Пантеонии было. Если бы не мои парни – каюк бы животинкам. Шкуры – на коврики, черепа – под чернильницы. А Модест не только помог их жизни спасти, но и по-тихому сюда переправил. Теперь они перед ним как бы должники. Усек?

– Усек, – кивнул Иван.

Тем временем эв Агриппа успел переговорить с химероидами, и, по-видимому, им удалось прийти к некоему соглашению. Модест дружески похлопал юношу – или все-таки самца? – по плечу, поманил к себе Ивана с Кораггом.

«Хорьки» отбежали в сторону, опустились на четвереньки и принялись беззаботно гоняться друг за другом, азартно попискивая и разбрасывая песок. Наваждение, заставляющее видеть в них людей, рассеялось. Иван поневоле улыбнулся. В истинном обличье они были потрясающе красивы и грациозны.

– Мои друзья говорят, что на острове и впрямь живет человек, похожий на загадочного «поэта с малагой», – сообщил Модест. – За каких-то два года он подмял под себя практически всех «чертей» и еще кое-каких тварей поглупее. Доставить его сюда, разумеется, невозможно. Однако нас проводят к его становищу.