Гряды гор и одинокие скалы были абсолютно разными. Некоторые чуть-чуть высовывались из окружающего их плоского базальта, другие возвышались на многие километры. Были еще на лунной поверхности и расщелины, уходящие глубоко внутрь спутника и выглядевшие тоненькими шрамами с высоты корабля.

А потом я заметил Купола – цель нашего путешествия, одно из немногих мест на Луне, приспособленных для жизни человека. За несколько столетий освоения спутника мы успели построить всего четыре города на его поверхности. Два из них принадлежали теперь АС, ровно столько же оставалось во владении ЗЕФ.

Купола – это неофициальное название города имени Константина Эдуардовича Циолковского – ученого, который стал родоначальником теории космических полетов. Город КЭЦ располагался рядом в Море Спокойствия и на самом деле состоял из множества куполов разного диаметра и высоты. На нескольких квадратных километрах поверхности спутника красовалось теперь яркое разноцветное пятно.

Почему-то все думали, что строения на других планетах будут делать белыми и скучными, что пионерам новых миров будет не до излишеств. Но вышло все по-иному. Каждый из строителей очередного купола старался переплюнуть своих предшественников, и вместо унылого однообразия в серой пустыне заиграло нездоровое буйство красок.

– Сумасшедшая архитектура! – усмехнулся кто-то за моей спиной.

Я обернулся. Смеялся штурман Бергер.

– Разве вы не должны быть в рубке? – удивился я.

– А! – махнул рукой штурман. – Рядовая посадка, что тут интересного. Мы ж не в состоянии боевой готовности находимся.

– Что вам не нравится в архитектуре? – спросил я, снова переводя взгляд на растущие на матрице Купола.

– Да все нравится, в общем-то, – хитро сказал Бергер. – Только вот цвет у них какой-то дурной. Да вы ж сами видите!

Я кивнул, штурман продолжил:

– Я вообще родом с Марса. У нас здания выглядят посерьезней. Но такая же пустыня, как и тут.

– У вас пустыня зато покрасочней, – улыбнулся я. – Тут серо-белая, а на Марсе – рыжая!

– Ну да, может быть, поэтому у нас и дома не такие радужные, – согласился Бергер.

Я ничего не сказал. Смотрел на растущие Купола и вспоминал Воронежский космодром, тот отчаянный бросок, который мы сделали с Пашкой, надеясь проникнуть на борт летящего к Луне челнока. А потом вдруг мысль перескочила на Наташу, на наш шутливый разговор у озера. «Говорят, лунатики почти все бессильны», – так говорила Ната тогда. А я еще не понимал до конца, что это значит. Я был таким наивным и глупым. Да и сейчас не умнее – все еще не могу избавиться от этих никому не нужных детских переживаний, почему-то чересчур сильно впечатавшихся в сердце.