Коридор осыпался за нами метр за метром. Создавалось впечатление, что это место просто выдавливало нас из себя, как организм чужеродное тело. Да мы и были чужие. И если уж нас не удалось ассимилировать, как ту команду революционеров, то следующим шагом, естественно, стало изгнание. Впрочем, никто из нас не был против того, чтобы убраться. Даже господин Лукас не скулил над своими потерянными шедеврами. Даже в мыслях.

В место, с которого началось наше приключение, мы влетели в авангарде клубов пыли, песка и краски. Сзади гремел обвал, и я, задрав голову, проверяя целостность потолка над головой, едва успел отпрыгнуть от здорового куска камня, упавшего сверху и перекрывшего проход в обжитой коридор. Мы оказались в ловушке. Старик у стены, увидев нас живыми, грязными и удирающими, как из преисподней, похоже, понял все и, сотрясаясь всем телом, залился глухим старческим смехом. Мальчишка, кажется, спал. Хотя как можно спать при таком грохоте, мне было непонятно.

Земля сверху начала рушиться пластами, и нам пришлось укрыться в коридоре, из которого мы почти удрали, как под карнизом. Ничего не было видно. Я начал задыхался. И вдруг услышал по ментальному каналу, ибо вряд ли кто-нибудь как-то иначе смог бы разобрать что-то в таком грохоте.

– Смотрите!

Кай, задрав голову, указывал рукой вверх. Оттуда шел прямой поток чистого воздуха, отчетливо различимый в поднявшихся клубах пыли.

– Я не умею летать, – огрызнулся я.

– Заткнись и не сбивай.

И Кай, сосредоточившись на своем Даре, как можно точнее ударил в потолок. Громадный пласт земли сполз сверху почти нам под ноги.

– Заберите мальчишку, – отрывисто приказал Стаковски и полез наверх за уже карабкающимся Каем. Джонас дернулся в сторону и, подхватив худенькое тело спящего паренька на плечо, тоже пополз вверх по осыпающемуся склону. Безумного старика с наклонностями маньяка на религиозной почве никому спасать почему-то не захотелось. Так что пришлось ему остаться со своими богами, что, наверное, для него было не так уж и плохо.

Наверх мы ползли недолго. Главное было – не сорваться вниз вместе с землей, которая, сдвигаясь и засыпая пустоты, открывала нам путь наверх. Я уже чувствовал свежую волну воздуха, оставалось совсем немного. Глаза почти ничего не видели, запорошенные пылью, землей и песком. Я мысленно вознес небу все молитвы, которые знал, и тут за мой воротник ухватилась сильная рука и дернула меня наверх, вытаскивая окончательно. Я захрипел, но удушье длилось недолго, и мои руки вцепились в траву.