Я слушал Джонаса и смотрел его память одновременно. Мне было важно сканировать именно так, чтобы исключить возможность вероятного выпадения каких-либо деталей. Ведь когда человек рассказывает, кроме того, что он вспоминает, он передает еще и свое восприятие, таким образом детализация только увеличивается. И можно сравнить, что же все-таки было на самом деле и насколько восприятие разошлось с памятью. Ведь глаза просто считывают картину мира, и только мозг дает ее расшифровку. Таким образом, у меня получалось увидеть все. И то, что вложили Джо в мозги, и то, что на самом деле случилось. Пока картинки не сильно расходились. Ключевые пункты вмешательства я отсекал без труда.

…Вот привели ту его знакомую, за которой он запрограммированно сунулся в неизвестность. Вот уложили, все как полагается.

Будь сейчас на месте этих вампиров обычные люди, я бы нисколько не усомнился в том, что это шоу. Но в том, что это именно вампиры, увы, ошибиться было невозможно. Они знали, что Джонас смотрит за ними, и как будто работали на камеру. А точнее, на его восприятие. Вот явственный отсвет глаз, вот сверкающая улыбка, вот неестественно вытягивающаяся рука и увеличивающиеся когти на ней.

Девушка, которую привели второй, была в легчайших алых одеждах и напоминала сейчас сборный образ танцовщицы из клипов по арабской музыке. Не знаю, была ли она красива, но впечатление производить умела, это точно. Длинные темные вьющиеся волосы, уложенные в высокую прическу, как будто подчеркивали красоту и белизну шеи, почти скрывая само лицо.

А дальше начался полный цирк.

К девушке в алом, стоящей абсолютно безучастно, сзади подошел один из мужчин в плаще и обнял, запрокидывая ее голову к себе на плечо и заставляя выгнуть изящную шею. И я совершенно точно увидел, как его вытянувшиеся клыки пропороли кожу над бьющейся жилкой сонной артерии. Чужие руки подхватили девушку за талию, опуская на пол, и мужчина опускался вместе с ней. Ни капли крови не было упущено. Я сейчас видел в реальной памяти ирландца все то, что много раз пытались воспроизвести разные режиссеры-постановщики всего мира. Это, без сомнения, было посвящение.

Я только еще не понимал, при чем здесь девушка на алтаре.

Начальный процесс был закончен, и побледневшие, обострившиеся черты лица выпиваемой женщины давали понять, что она уже едва жива. Мужчина, так старательно выполнивший свою роль, оторвался от ее шеи, облизнулся и, усмехнувшись, посмотрел прямо в глаза Джо. Потом же неуловимым взмахом руки распорол себе на другой запястье под белоснежным манжетом и поднес аккуратную рану к губам своей жертвы, сцеживая кровь и заставляя новоявленную вампиршу сделать хотя бы глоток. Девушка оказалась шустрой и после первого же, почти насильственного глотка вцепилась руками в предплечье своего «крестного» и впилась ртом в его распоротое запястье. Тот не отстранялся, а даже с неким удовольствием позволял ей это, ласково гладя по волосам. Так гладят понятливое животное. Наконец он, видимо, решил, что хватит, и поднялся, увлекая с собой девушку. Когда же он отобрал у нее свою руку, девушка едва не заскулила от разочарования. Она лихорадочно облизывала испачканные в крови губы и не сводила со своего «благодетеля» взгляда несчастного животного. Странно, но чуть раньше она производила впечатление более здравого человека. Сейчас же это было просто нечто жалкое и очень голодное. Даже сквозь пласты чужой временной памяти я это чувствовал.