–
Нам было и правда очень не по себе.
Я почувствовал, как Джонас напрягся. Только я, пожалуй, знал, что еще перед отъездом с курорта он удосужился посеребрить и освятить в местном католическом соборе оба своих любимых ножа. Но я совершенно не был уверен, подействует ли это на них. И что вообще на них действует? С солнцем вот уже промашка вышла. А еще эти ранги. Запутаешься, кого чем бить.
Стоя сбоку от нас, Борис среагировал на неадекватность ситуации по-своему. Сверкнув глазами в сторону компьютерной половины зала, он прошипел что-то на непонятном языке, как ночью на лестнице, и внимание с левой стороны комнаты немедленно потухло – все снова уткнулись в экраны. Но и нескольких мгновений мне хватило, чтобы еще раз понять – наши жизни здесь немного дороже, чем бутылка вина, и если бы не власть Мастеров, то нам бы пришлось ой как туго.
Если бы не Мастера и их проблемы, нас бы здесь вообще не было! – напомнил я себе.
Мы подошли к столу, и Аррель пригласил всех устраиваться. По легкому напряжению за спиной я понял, что включился силовой защитный экран, разделяющий комнату на две части. На ментальном уровне такое нельзя спутать ни с чем.
Личные голоэкраны немедленно были свернуты, чтобы не мешать основному.
Огромное полотнище развернулось перед нами. Подробнейшая карта местности и несколько колонок сопутствующей информации. Аррель с удовольствием потер руки и улыбнулся всем присутствующим.
– Ну что ж. Начнем, пожалуй, с общего плана действий.
Глава четвертая
Глава четвертая
После очередного введения препаратов страшно раскалывалась голова и хотелось заснуть вечным сном, лишь бы оно все закончилось.
После того, как неделю назад у нас взяли пробы крови, через пару дней уже было предложено вводить препарат, чтобы вызвать у нас так называемую маскировочную кратковременную мутацию. Спасибо дорогому Сальваторе! Ругаться я мог, уже находясь в любом состоянии, даже во сне. Да и плотное общение изо дня в день убивает даже самый закоренелый пафос и пиетет в отношениях. Это поначалу я дергался на каждое движение или слово. Но после первой полосы препятствий я уже смог объяснить Борису на чистом немецком, где я видел его больную фантазию и логические выкладки, причем не особо стесняясь в выражениях. Джонас тогда посмотрел на меня очень заинтересованно. Такого взрыва красноречия он у меня давно не видел. Я, конечно, понимал, что все это делается исключительно для нашего блага, но в самом процессе помнить об этом становилось все сложнее.