– Хочешь заявиться туда в открытом доспехе?

Я помотал головой, не в силах унять нервное хихиканье.

– Тогда будь любезен, перестань вести себя как идиот.

Я старательно закивал.

Стаковски был не в духе. Кайто старался выглядеть равнодушным, но было видно, что и он очень нервничает. И только Джонас сохранял ледяное спокойствие, тщательно не обращая внимания на весь предоперационный мандраж.

Меня тоже колотило от нервного перенапряжения, и в этом не было ничего удивительного. Еще сутки этой сумасшедшей жизни, и, если мы выживем, я буду считать, что моя grossmutter не так уж заблуждалась, когда говорила, что я родился с золотой ложечкой во рту.

Удрав в свою комнату, я не стал раздумывать, чем мне заняться в ближайшее время. Спускаться вниз, к людям, – кафе, бары, клубы – это было сейчас не для меня. Даже на простую прогулку по городу на речном трамвайчике я был сейчас не способен. В нервном состоянии я мог учинить любое безобразие, а мне сейчас весь драйв был нужен на ближайшую ночь. Так что, мысленно пожелав всем отстать от меня, пока я не проснусь, я быстро провалился в теплое облако сна.

Я наконец-то понял, что могу безнаказанно продрыхнуть хоть двенадцать часов подряд.

Моя ментальная сеть только слегка дрогнула, переходя в иную плоскость работы, и реальность плавно стала ощущаться где-то на периферии.

Я знал, что где-то там забирает себя в стальные тиски воли Оскар, я чувствовал, как он заставляет себя злиться, чтобы не дать вырваться чему-то своему из-под контроля очень серьезной защиты. Я чувствовал, как Джо в тысячный раз прокручивает в голове тонкости операции, вводя те или иные допущения и поправки. Я видел Кая, частично прикрытого блоком Оскара, и что-то под тем блоком было не так – тяжелая маскировочная плита, фирменный оскаровский трюк. Интересно, знают о нем вампиры? Надеюсь, что нет.

Мне очень хотелось расспросить Стаковски о том, что же он так орал со сна, но я даже не заикнулся об этом. Как будто интуитивно чувствовал ладонь, запирающую мне рот. Ни Оскар, ни Кай – как мне казалось, уже частично посвященный в тайну, – не говорили мне ни полслова. И я продолжал терзаться любопытством, но даже взглядом не позволял себе обозначить интерес.

Я плыл во сне. Я не отпускал ментальную сеть. Я, кажется, впервые за месяц смог хоть немного расслабиться и чуть-чуть согреться. Но все же я не мог заставить себя отключиться полностью. Туманное бессознательное зацепилось за что-то в моей голове и вытянуло забавную мысль: «А могу ли я работать во сне? И не просто работать, а…»